— С устрицами такое дело: они хороши, пока не съешь одну лишнюю. Потом все кончено.

В этот раз мне в Париже не понравилось. Он запомнился мне темным городом — на улицы мы выходили либо рано утром, либо поздно вечером. Около трех часов в день приходилось проводить в пробках. По Парижу ездить неприятно. Можно, например, уткнуться в уборщиков мусора на узкой улице и толкаться за ними от дома к дому. Причем мусорщики могут встретиться в любое время дня и создать пробку на пустом месте.

Пробки и работа так изматывали, что еда не доставляла никакого удовольствия и поглощалась бездумно как бесцветная, безвкусная масса, необходимая для организма.

В предпоследнюю ночь в нашем небольшой гостинице случилась пожарная тревога. Сирены очень противные, тут даже при глубоком сне просыпаешься и хочешь уйти от нее подальше. Я неторопливо оделся и побрел вниз по лестнице. К моему удивлению, никто из постояльцев не покидал своих номеров. На первом этаже ночной портье лихорадочно нажимал кнопки и возился с проводами в щитке, пытаясь отключить сирену. Тревога была ложной. Мне как первому спустившемуся досталась роль благого вестника, и я великодушно отправлял спать всех встреченных по пути обратно наверх жильцов.

Если верить погоде, сегодня в Москве был последний теплый осенний денек. Пять последних лет я хотел сходить прогуляться под падающими листьями по территории Университета и все время пропускал момент. Но не сегодня. Несколько фотографий сегодняшнего дня: Университетские аллеи, газончик за ГЗ и часовая пробка по дороге домой.

На днях приболел. Вчера мне было особенно хреново. Добил меня выход на улицу. Я два часа ехал на автобусе от метро до дома. Стоял в жуткой пробке, потому что какой-то мудила напланировал развязку на площади Индире Ганди таким образом, что поворачивать налево надо из крайнего правого дублера. Получается удавка, а не поворот. Ну и все же еще спешат, каждому надо проскочить побыстрее. Едут, будто назло другим: прут в любой свободный клочок — это же маленькая победа.

Минут сорок стояли при абсолютном штиле посреди Ломоносовского: и вперед не двинуться, и выйти некуда. Вдобавок гарью воняет и бензином. У окна еще фура покрытая десятью сантиметрами пыли, дребезжит. Фуры же не могут быть чистыми в России, — это не традиционно.

Еще солнце прямо в голову светит. Жарит, тошнит. Табло в автобусе, конечно, поломано, и на нем постоянно горит надпись «Роддом 4». А позади меня больная старуха глухо чихает все это время. И наверняка все ее микробы летят на мой беззащитный организм. Я вот думаю, может, она меня и добила вчера. Я ведь чувствовал себя уже настолько ослабленным, что моему иммунитету много не надо было, чтобы окончательно сдаться.

В пять часов я отъехал от метро, в семь — приехал к дому. Я уже был разбит, но у меня были планы. Вечером я думал приготовить мясные рулетики involtini со скаморцой и шпиком.

Я подозревал, что сыр скаморцу будет не так просто найти, но я не ожидал, что трудности возникнут с мясом. Нужны были тонкие кусочки филе. В «Ашане», мне сказали, мясо ни в коем случае нельзя брать. В «Перекрестках» — ни в синем, ни в зеленом — нужного мяса не было. В «Азбуке» были стейки, но не филе. Любезный мясник предложил попробовать разрезать их продольно. Получилось толстовато все равно, но это было ближе всего к требуемому.

Скаморцы, конечно, не оказалось, но вообще в этом блюде можно использовать любой сыр. Просто копченый сыр придал бы дополнительный аромат. Вместо шпика использовали пармскую сырую ветчину.

Рецепт. Сначала готовим сальсу. Мелко рубим луковицу и слегка обжариваем на небольшом огне с оливковым маслом. Потом добавляем томатное пюре. Мы использовали две бутылки по 700 гр. Оставляем на небольшом огне минут на 15. Помешиваем. Попутно начинаем делать рулетики. Берется филе, на него по центру кладется сыр, потом ветчина. Сворачиваем рулетик и, чтобы он не разошелся, закрепляем зубочистками центральную часть. Также закрепляем зубочистками по бокам, чтобы сыр не вытекал. Рулетики опускаем в сальсу и оставляем их на несильном огне на полчаса.

У меня уже не было сил, я рухнул спать. Поднялась температура, знобило. Я выпил лекарства и уснул. Попробовал блюдо лишь сегодня днем. Получилось немного жестковато, поскольку мясо все-таки было толстовато, но вкусно.

Провел пару недель дома. Как в Москве жить, непонятно. Вопреки если только. Любой нормальный порядок вещей вызывает уважение и нескрываемое потрясение: как… как это вышло? И постоянно думаешь, хуже ведь уже быть не может.

Нужна ли вообще машина в Москве? Пробки совершенно дьявольские, большая часть — искуственно создаваемые. Вот на пересечении Ленинского и Университетского на днях сломался сфетофор. Там такое началось. Кто не представляет масштабов, это два многополосных проспекта с дублерами в обе стороны, магистрали под сто метров шириной. Крякалки только себе дорожку выжимали, а чинить и разруливать никто не собирался. Мороз ещё, пешеходы толпятся на светофорах, трясутся, а там всё время красный; в машинах люди матерятся, маршрутки бросаются на удачу в щели в потоке машин, другие на тротуары лезут, через разделители карабкаются, через сугробы. Гудят, ругаются — люди не выдерживают, тоже бросаются на трассу. Я сам десять минут честно ждал зеленого, чтобы перейти. Потом понял, что я там окоченею на минус двадцати правила соблюдать, и незаметно влился в раздраженную толпу.

На тротуарах льды волнами. Страх вообще. Все балансируют, руки растопырены, носочкам в тёмном льде опору нащупывают. Но всё равно падают. И так падают, что смотреть страшно. Думаешь, ну всё, пиздец. Но нет, встают отряхиваются, дальше идут. А опаснее всего на кольце трамвайном у метро «Университет». Я там даже летом страшусь околачиваться: переедут, как зайца, — и не заметишь. А зимой в темноту — вообще жуть. Там упасть — это, по-моему, сразу без вариантов. И трамваи ещё из черноты с заносом выворачивают.

Magsafe накрылся. Пришлось новый покупать. Он давно рваться начал, а потом умный робот-пылесос накрутил его на свой моторчик, так что весь провод разворотило. Ну вот пару дней назад он сверкнул искорками и всё потухло. Три тысячи за зарядку — ну хотя бы привезли в тот же день.

А сегодня опять весело с утра. Отключили воду. Но так как зима, по справедливости — холодную. Пусть жители кипятку порадуются.

Привёз из Италии ещё одну крутую книжку: «The Guggenheim: Frank Lloyd Wright and the Making of the Modern Museum».

Полтора года назад, когда я начинал делиться информацией о книжных обложках, то показывал её в блоге. Видимо, с тех пор запала она мне в душу, так что этой весной я не вытерпел и заказал её. Хочу сказать, обложкой там всё не заканчивается. Книга сама по себе образец превосходного дизайна и оформления. Сделала её очень крутая студия Pentagram (о ней я тоже уже писал). Все развороты я фотографировать не стал: их можно посмотреть на сайте студии.

Как видно, эта книга об одном из самых известных творений архитектора Фрэнка Ллойда Райта — здании музея Гуггенхайма в Нью-Йорке. Но на самом деле речь идёт не только о музее, но и об истории архитектуры первой половины прошлого века, об органической архитектуре, предложенной Райтом, о городских инфраструктурных решениях, о необыкновенных и потрясающих проектах — и всё с фотографиями, чертежами и эскизами. Короче, книга — бесконечный эстетический экстаз.

Одна из находок особо меня впечатлила. Читатели «Одноэтажной Америки» Ильфа и Петрова, наверное, из года в год, из десятилетия в десятилетие изумляются, отчего там 50, 60, 70, уже почти 80 лет назад было так, как у нас ещё до сих пор нет. Вот и листая мою новую книжку, я с удивлением узнал, что, например, проблема парковок в крупных американских городах стояла ещё 90 лет назад. Уже тогда специалисты искали новые решения, готовили удобные городские проекты и даже писали статьи и книги на эту тему.

Рассматривая примеры построек, схожих по форме с музеем Гуггенхайма, в книге рассказывается о первых крупных многоярусных городских парковках, въезды и выезды в которых переплетались спиралью. В качестве примера приводится рисунок из книги «Решение транспортных проблем», вышедшей в 1926 году (!).

Этот чикагский проект был рассчитан на 2 000 машин. А в автомобильной столице, Детройте, крупные парковки строились ещё раньше — уже в начале 1920-х гг. Подход к экономии места, предоставлению удобств и максимального лёгкого доступа вкупе с использованием передовых достижений в строительстве привел к тому, что многоэтажные парковки стали неотъемлемой составной частью современной городской архитектуры. Интересно, кто-нибудь отвечающий в Москве за транспортные безобразия изучал этот опыт? Ну хотя бы пролистал эту книжечку из 1926? Почему почти столетие назад Чикаго решал проблемы, а современная Москва живёт с проклятьем парковки?

День идёт за два. Каждое утро и каждое после обеда непременно куда-то ездим по Ломбардии. За прошедшую неделю только в Комо я побывал несколько раз.

Для интуристов тут всё по-прежнему: мороженое, водичка, лодочки и горы. У заезжих миланцев тоже как обычно: поругивают швейцарцев, гоняющих без страха получить штраф, и наворачивают круги в поисках парковочного местечка. Да и я в конце концов смирился, что в Италии каждый день кто-то где-нибудь бастует, даже в Комо, даже в самой крохотной конторке.

В одну из поездок я познакомился с основателем и владельцем фабрики по производству шёлка. Комо, как известно, славится этим. Кстати, никто первоклассный итальянский шёлк не хочет покупать? А то думаю, пора мне уже из знакомств извлекать выгоду. Тем более мой новый знакомый сам предлагал провести экскурсию по фабрике и показать образцы. Собственно, в шёлке я уже порылся. Огромный зал в палаццо, где располагается офис, весь оказался завален мотками, кусками и обрезками шёлка из коллекций за последние 30 лет производства — настоящий музей шёлка.

Ну и напоследок немного сплетен города Комо: сказали, что Джордж Клуни, у которого тут где-то домик на озере, купил себе скутер и инкогнито ездит по улочкам, как обычный итальянец.

С утра в Комо доехать можно очень быстро. А вот вернуться обратно — тяжело. Вдобавок ещё в понедельник прямо на шоссе совершенно нелепо загорелась жестяная бочка с горючим. Стояли.

Эту ночь я проведу в Дохе. Доха — это небольшой городок на правом боку катарской шишечки. Местный аэропорт — один из перевалочных пунктов для путешествующих из Европы в Азию и обратно.

Ах, да. Несколько дней назад я всё же собрался и взял билет на самолёт.

Пока у меня делается новый паспорт, я решил докатать свой старый. Тайский штамп — это лучший подарок к завершению его карьеры. Ему осталось меньше полугода, что заставило меня поначалу немного понервничать. Но на официальном сайте посольства Таиланда никакого упоминания о 6 месяцах для безвизового въезда не было, наткнулся на пару заметок и отзывов, где люди писали, что можно ехать просто с действующим паспортом, так что я успокоился и купил билет на самолёт. В Москве паспортистка отчётливо и медленно объявила, что я могу прийти забрать паспорт 30 числа. Однако меня не подкупили эти исполнительность и пунктуальность, поскольку 30-е приходится ровно на воскресенье. Поэтому я решил оставить пару дней запаса и запланировал возвращение на первые числа ноября.

Никогда не улетал вечером. Во-первых, я добирался через пробки два часа по Москве. Прибыл за час с лишним до вылета. Во-вторых, Домодедово оказалось пустым, как школа после уроков. Пустые стойки, никого почти нет. Быстро пробежал через все препятствия, снял ботинки, поднял руки и в самолёт. Аэробусы катарцев тесные, что аж коленки болят теперь. В самолёте душно ещё вдобавок. Но я всё равно умудрился — как всегда — поспать в полёте. Над Россией летели над облаками под светом полной луны. Потом я видел огни Тбилиси и Тегерана — потрясающее зрелище ночью.

Доха оказалась очень приятной и удобной. Получил талончик на питание, будет чем заняться в течение ночи. Выискиваю какие-нибудь розетки для зарядки всего моего инвентаря. Парочку заприметил, но уж больно неудобные. Прилечу в Бангкок я лишь к вечеру. То есть впереди несколько часов ожидания и несколько часов пути. Мда, думаю, после такого трансфера, я первым делом побегу на какой-нибудь тайский массаж, чтоб мне размяли шею и спину. И коленки!

Я читал, не обращая внимания на посторонние звуки, однако постепенно стал замечать, что слышу с улицы всяческие ругательства и автомобильные стоны. Оказалось, у меня под окном авария произошла. И, как всегда, застыв после встречи, перегородили всю улицу. Сколько я таких аварий наблюдал за все эти годы по дороге в Университет.

Самое обидное, что всегда страдают неповоротливые автобусы, жалостливо стоящие друг за дружкой с обеих сторон.

И хотя сегодня суббота, думаю, много человек ругается похлеще водителей, ожидая всю эту очередь у метро.