С самого начала распространения вируса я ничуть не сомневался в его успехах, видя, сколько людей не моют руки после туалета.

В эти дни я больше читаю и смотрю длинные серьезные кинофильмы. В прошлую среду впервые за пять с лишним лет готовил рагу — вот сколько времени теперь свободного. Варим компоты из разных ягод и сухофруктов, готовим наваристые рыбные супы, а на этой недели начали лепить пельмени. Запасов в доме должно хватить на полмесяца осады, но я все равно заказал еще продуктов. В Утконосе заказ приняли не сразу, а на следующий день. Писали, что у них доставка на две недели вперед расписана. И вот многие сетуют, что разбирают гречку. Совершенно не понимаю этого. В моем представлении гречка и каши вообще остались символом тоскливого детсадошного, школьного, читай — принудительного питания, и никогда по своей воле не согласился б я их есть, какую бы пользу они не несли.

В прошлый четверг утром показалось, что у меня поднялась температура. Оказалось, она даже пониженная — 36,2 º. Правда, днем я разогрелся до 37 º. Но к вечеру температура снова опустилась. Потом все дни градусник исправно показывал 36,6 º.

Пока был в Москве, сделал два долго откладываемых дела. Во-первых, отдался вырвать два зуба — самых дальних во рту. Стоматолог настаивал с прошлого лета, что от них стоит избавиться. Рвать зубы оказалось не больно, хотя малоприятно. Прежде всего, из-за анестезии. Лицо немеет, рот не открывается, а врачи тем временем продолжают с тобой говорить и какие-то вопросы задают, а рот уже не открывается, и ты мямлишь в ответ, как слабоумный, и слюна может потечь — надо вытирать салфеточкой. Потом, когда хирург вытягивал нижний зуб, послышался такой скрежет и неприятный треск, я подумал: «Зачем я согласился на эту авантюру? Сейчас же они мне все зубы переломают». Но все обошлось, и вскоре дело было кончено. На удаление ушло всего минут 15. После у меня не было никаких неприятных ощущений, разве что теперь я чувствую непривычную пустоту во рту. Обидно лишаться чего-либо.

Во-вторых, я разобрал и выкинул кучу старых чеков, посадочных, отельных квитанций, билетов, накопившихся за два с лишним года. Вышло почти три мусорных мешка. Горько видеть, сколько бумаги тратится впустую. В последние месяцы я уже прошу не давать мне лишних бумаг, не печатать чеки после оплаты картой, а всякие квитанции слать на почту в электронном виде.

В начале февраля снег выпал в Москве, потом снег выпал в Европе, в том числе и в Париже. Рейсы задерживались, отменялись. Парижский аэропорт был полностью деморализован выпавшим снегом. Служащие на аэродроме завороженно смотрели в снег не шелохнувшись. В самом аэропорту тоже было пусто и неподвижно. Чтобы не унывать, службы решили в столь тяжелое время работать через один контрольный пункт, и посмотреть, насколько длинную очередь трансферных пассажиров им удастся собрать таким способом. За этим наблюдало штук шесть беспризорных служащих. Вероятно, они также были удручены нежданным снегопадом и работать для них в таких условиях оказалось бы неподъемным бременем.

В Шарле де Голле прозрачные трапы из зеленого стекла. Пассажиры движутся в них, как реактивы по трубкам. Трапы пересекаются: поток вверх — поток вниз.

Из-за отмены рейсов бизнес-лаунжи были забиты. Ожидающие, как хищные птицы, следили за свободными табуретами и в нетерпении торжественно захватывали едва остывшие места.

Мой рейс отложили всего на пару часов. Я смог улететь в тот же день, это было удачей. Парижское трудолюбие напомнило о себе еще раз уже по прилете, когда оказалось, что за четыре часа между рейсами эти кретины не удосужились донести мой чемодан до самолета. Не прилетели чемоданы и паре поляков, но они перенесли эту потерю бодро и со смехом. Заполнив бланки в отделе утерь, они ушли, и я остался в темной и холодной Валенсии в одном костюме и пальто.

Из-за выставки все отели в Валенсии были раскуплены, и мне снова пришлось снимать квартиру. Квартира была не просто холодная, а ледяная. Отопления, как обычно, нет, из оконных щелей дует, и у меня нет никаких вещей. Первую ночь я спал под тремя одеялами, но все равно промерз насквозь и простудился. Оскорбленный потерей багажа, я был совершенно подавлен и обессилен, что помогло недугу свалить меня. В последующую ночь я перебрался спать на кухню, устроив себе лежбище прямо под трескучим кондиционером — единственным источником теплого воздуха.

Валенсия мне понравилась в прошлый раз, но теперь у меня совершенно не было желания любоваться ей. Я, потупив взор, ходил на выставку (там же заряжал телефон), есть и домой. Потом ждал новостей о багаже.

В Валенсии нельзя просто взять и сесть в такси. Все по строгой очереди. У железнодорожного вокзала лезу я в машину, а таксист меня выгоняет, мол, иди в первое такси. Я отвечаю ему, что нет там никого, — пустая машина стоит. Так вот же не поленился, побежал проверять. Обнаружив, что действительно пустая, побежал на вокзал искать водителя. Две минуты рыскал, не нашел, и только тогда согласился везти меня.

Из Валенсии я поехал в Барселону на поезде — первый раз в Испании. Вагоны здесь меньше, теснее и неудобнее итальянских. Вдобавок пассажиры моего вагона оказались достаточно невоспитанным стадом. Всю дорогу они галдели, не замолкая, кричали через вагон, ходили по вагонам туда-сюда, пересаживались. Едешь, как с обезьянами. Нет, с обезьянами, пожалуй, было бы спокойнее.

В Барселоне я приятно отоспался в теплом гостиничном номере. Поскольку я менял адреса проживания, то чемоданчик летел вслед за мной, как письмо Бориса Житкова. В Барселоне он, наконец, нагнал меня.

Всю неделю болела пасть, потому что рос зуб и в настойчивости вылезти разорвал щеку. От зуба болела голова по всей сфере.

Вот еще открытия в области здоровья. Я не могу пить ничего горячего. Ладно там горячий чай, некоторые же просто кипяток фигачат. Из стакана. Еще бы угли жрали. Не любят человеки свою плоть. И вот обнаружилось, кипяток может вызвать рак. Сейчас вообще почти все вызывает рак. Однако кипяток меня совсем не удивил.

На днях до меня долетели новости нашего дома. Подозревают, что наше ТСЖ — жулики, выкачавшие из жильцов миллионы рублей. Жильцы-активисты собирают документы и уже подали в суд. В каждом доме жулики. Что за страна!

Вчера ездил на корпоратив. Пробыл три часа, потому что долгое время на Яндексе не было свободных такси. Уровень развлечений — как на школьных огоньках. В целом утомительно и дурашливо: публике до сих пор ставят песни из моего позднего школьного детства и безобидную юродивую западную попсу, которую еще в СССР одобряли на пластинках выпускать.

В ночь на субботу прилетел в снежную Москву. Выглядело Шереметьево в снегу очень красиво: сугробы, огни, самолеты. Утром я обнаружил, что отравился аэрофлотовским сэндвичем. Весь день прошел, как понимаете, отвратительно — в полусне, в полубреду. Сегодня все еще чувствую слабость, но уже смог поесть. Вяло собираюсь на следующий рейс. Сегодня ночью лететь в Будапешт.

На прошлой неделе прилетел в Москву из Италии и, выйдя из аэропорта, сразу понял, что заболею. Думаю, меня сдал иммунитет. За полтора месяца я провел три выставки в трех разных странах и еще участвовал в инвентаризации склада. Организм решил отключиться и спокойно переболеть несколько дней.

Еще летом начал читать в полетах Пелевина. Как я не открыл его раньше? Это настоящий литературный кейф. Похожее одурманивающее удовольствие я получал прежде за чтением Хармса и Пруста. Читать стараюсь по порядку. До последней книги дойду еще не скоро. Пока все еще дочитываю «Жизнь насекомых». Дело в том, что я одновременно читаю десяток книг и перехожу от одной к другой по желанию. Например, сейчас я еще читаю третий том «Швейка» Гашека, сочинения Марка Твена, Аверченко.

За последний полет в Барселону прочитал «Мефистофеля» Клауса Манна. Это история актера Хофгена, чье честолюбие затягивает его в сотрудничество с нацистским режимом. Первые две главы меня не растолкали, я терялся и не вникал в происходящее. Но потом ритм истории выровнялся, и я совершенно не смог оторваться от книги. До чего ж уже исторический на Западе роман оказывается острым и откровенным для русского читателя.

Из нехудожественной литературы прочитал «Кризис средневековой Руси» Феннела и «Революцию Гайдара» Коха и Авена. Вторая книга, конечно, на порядок интереснее. Это сборник бесед с государственными деятелями 90-х гг., вспоминающих первые годы после распада СССР и переход к рыночной экономике. Мне это время кажется безгранично интересным и самым важным за всю тяжкую историю России, поскольку это один из столь немногих рывков к свободному современному обществу. В этих разговорах открывается множество мелких, но значительных политических и экономических деталей, совершенно утраченных или не понятых широким кругом, отчего 1990-е превратились в загадочное время и подвергаются незаслуженным обвинениям.

За несколько дней до возвращения в Москву я простудился под кондиционером. Горло не болело, я лишь гулко и хрипло кашлял. У меня пропал аппетит: я лишь несколько раз поел острый супчик и немного фруктов. Недомогание немного смазало конец моей поездки.

В понедельник я прилетел домой. Впервые видел стюардесс «Аэрофлота» в красной форме. Раньше я считал, они в ней только на картинках в журналах позируют. Сколько я летаю, всегда вижу стюардесс в обычных темных костюмах.

На днях ехал в такси, и водитель слушал песню со словами «До чего ж ты, сучка, хороша!». Причем, кажется, песня была про собаку, потому что там пелось что-то про хвост, а на заднем плане раздавался задорный лай.

Вроде не болею уже, но всю неделю сижу с соплями, закутавшись в шерстяную шаль. Похолодало, осень стремительно наступает. Ходил на днях за продуктами: люди уже в пальто ходят, укутанные в шарфы. Ощущение, будто зима обрушилась. Только август вроде был, а уже вот-вот Новый год. Год вылетает, как бумажное полотенце на кухне: только новый, жирный рулон поставил — и уже картонная кочерыжка болтается.

Утренний туман

Снова готовили инвольтини на этой неделе. Только в этот раз с индейкой, которую я порезал дома сам на очень тоненькие ломтики. С сыром тоже развернулись: нашли мелкую псевдоскаморцу русского производства, а еще взяли мягкий чеддер. Рулетики с индейкой в сальсе быстро готовятся — минут за 10–15. Получилось обалденно. Пока резал филе, Кошечка рядом места себе не находила. Ей за терпение перепало пару кусочков. Теперь она второй день за мной ходит, мяукает, трется, лезет спать в постель — короче, сплошная нежность.

Болели, валялись в постели. Досмотрели первый сезон «Утопии». Вот это дело, не то что «True Detective». (Я, к слову, там уже в середине первой серии — хотя она и окончилась интригующе — заподозрил, что средненький сериал выйдет, и не понимал возбужденной шумихи.) То ли дело «Утопия». Чумовой сериал с безумным сюжетом. Накачал второй сезон. Знаю, слышал, что там первая серия какая-то лажовая, но потом вроде снова все отлично.

Вчера перед сном мне привиделся темно-желтый верблюд с бедуином в белых одеждах меж его горбов. У бедуина были закрыты глаза, его лицо было умиротворено, из-под большого острого носа проступала улыбка и торчали длинные усы. Верблюд тоже шел с прикрытыми глазами и улыбкой. Бедуин на верблюде проезжал перед моими глазами несколько раз. А на заднем фоне были джунгли. Это, пожалуй, мое самое приятное медитативное видение. Так-то мне снятся дикие безжалостные ужасы, но я, кажется, уже к ним привык и почти не дергаюсь.

Теперь самые утомительные ночные видения — те, которые искажают неудобные позы тела до гротескного кошмара. Например, я уснул под подушкой, и мне причудилось, что меня придавило обломками машины и я не могу выбраться из-под железного капота. Или я зажал палец коленкой, а мозг показал кино про то, как мне откусывают палец. Я прямо видел, как смыкались зубы. Кстати, мне пару раз снилось, как мне выбивают зубы. Очень неприятно и грустно чувствуешь себя, зато так радостно потом проснуться с полным ртом зубов.

На днях приболел. Вчера мне было особенно хреново. Добил меня выход на улицу. Я два часа ехал на автобусе от метро до дома. Стоял в жуткой пробке, потому что какой-то мудила напланировал развязку на площади Индире Ганди таким образом, что поворачивать налево надо из крайнего правого дублера. Получается удавка, а не поворот. Ну и все же еще спешат, каждому надо проскочить побыстрее. Едут, будто назло другим: прут в любой свободный клочок — это же маленькая победа.

Минут сорок стояли при абсолютном штиле посреди Ломоносовского: и вперед не двинуться, и выйти некуда. Вдобавок гарью воняет и бензином. У окна еще фура покрытая десятью сантиметрами пыли, дребезжит. Фуры же не могут быть чистыми в России, — это не традиционно.

Еще солнце прямо в голову светит. Жарит, тошнит. Табло в автобусе, конечно, поломано, и на нем постоянно горит надпись «Роддом 4». А позади меня больная старуха глухо чихает все это время. И наверняка все ее микробы летят на мой беззащитный организм. Я вот думаю, может, она меня и добила вчера. Я ведь чувствовал себя уже настолько ослабленным, что моему иммунитету много не надо было, чтобы окончательно сдаться.

В пять часов я отъехал от метро, в семь — приехал к дому. Я уже был разбит, но у меня были планы. Вечером я думал приготовить мясные рулетики involtini со скаморцой и шпиком.

Я подозревал, что сыр скаморцу будет не так просто найти, но я не ожидал, что трудности возникнут с мясом. Нужны были тонкие кусочки филе. В «Ашане», мне сказали, мясо ни в коем случае нельзя брать. В «Перекрестках» — ни в синем, ни в зеленом — нужного мяса не было. В «Азбуке» были стейки, но не филе. Любезный мясник предложил попробовать разрезать их продольно. Получилось толстовато все равно, но это было ближе всего к требуемому.

Скаморцы, конечно, не оказалось, но вообще в этом блюде можно использовать любой сыр. Просто копченый сыр придал бы дополнительный аромат. Вместо шпика использовали пармскую сырую ветчину.

Рецепт. Сначала готовим сальсу. Мелко рубим луковицу и слегка обжариваем на небольшом огне с оливковым маслом. Потом добавляем томатное пюре. Мы использовали две бутылки по 700 гр. Оставляем на небольшом огне минут на 15. Помешиваем. Попутно начинаем делать рулетики. Берется филе, на него по центру кладется сыр, потом ветчина. Сворачиваем рулетик и, чтобы он не разошелся, закрепляем зубочистками центральную часть. Также закрепляем зубочистками по бокам, чтобы сыр не вытекал. Рулетики опускаем в сальсу и оставляем их на несильном огне на полчаса.

У меня уже не было сил, я рухнул спать. Поднялась температура, знобило. Я выпил лекарства и уснул. Попробовал блюдо лишь сегодня днем. Получилось немного жестковато, поскольку мясо все-таки было толстовато, но вкусно.

В последнее время я стал внимательнее относиться к здоровому образу жизни. В благородном понимании этого термина, а не в значении субкультуры, помешанной на спортзалах и физкультурном декадансе. То есть мне интересно, как поддерживать свой организм в здоровом состоянии, чтобы прожить как можно дольше и избежать болезней.

Обычно различная познавательная информация, касавшаяся здоровья, мелькала в монографиях, которые мне доводилось читать, или я случайно находил какую-нибудь занятную статью или телевизионную передачу. А недавно я узнал про книгу доктора Агуса «Короткий путь к долгой жизни» и ради любопытства взял просмотреть ее.

David B. Agus. A Short Guide to a Long Life.

Книга популярная, а я обычно высокомерно настроен по отношению к ненаучной литературе. Тем не менее она мне понравилась именно своей простотой. Читается легко и удобно: она состоит из коротких советов, разделенных на рубрики «Что делать» и «Что не делать». Большая часть советов не поражает и звучит, как поспешное заключение из «Смысла жизни по Монти Пайтону»: «Будьте добры к ближним, ешьте поменьше жирного, читайте иногда хорошие книги, побольше гуляйте и живите в мире и гармонии с людьми всех рас и народов». Только здесь все звучит так: чистите зубы, берегите себя, чаще ешьте рыбу, не пейте, не курите, будьте добрее, улыбайтесь и пользуйтесь солнцезащитным кремом.

Некоторые советы мне были неизвестны. Например, я недооценивал вред сидения. Это оказывается самое вредное положение для организма. Это ведет не только к болям в спине, но и влияет на метаболизм и повышает риск инфаркта. Никакие упорные занятия и упражнения не помогут, если большую часть дня все равно сидеть на стуле. Это никак не компенсирует вред. Нужно обязательно вставать на ноги и ходить-ходить. Хотя бы несколько минут каждый час.

Еще меня неожиданно удивил совет не пить свежевыжатые соки. Все ценные питательные вещества, содержащиеся в цельных фруктах и овощах, теряются при перемалывании их в блендере. Кислород как сильный окислитель, пишет доктор, изменяет состав молекул и разрушает клетчатку, когда мякоть плодов вскрывается. В доли секунды полезный овощ превращается в пустое месиво. Все эти модные био-смеси типа морковь-яблоко-сельдерей доктор сравнивает по ценности с фаст-фудом. Хорошие соки должны продаваться в герметичных непрозрачных упаковках, без доступа света и воздуха. (Прощайте соки в бутылках?)

Конечно, больше всего мне понравился совет чаще быть голым. В принципе, я был за это и безо всяких советов. Тем более с правильным человеком. Если есть возможность, надо обязательно раздеваться догола. Спать голышом уж точно приятнее, чем в самом-самом легком белье. Я на кураже от такого совета предложил устраивать ужины голышом, но это оказалось слишком смелым предложением, так что его пока не готовы принять.

Иногда мне кажется, что я совершенно не деловой человек. Как только у меня появляются деньги, я сразу думаю, как бы скорее прикупить новые шикарные штаны и потащить всех путешествовать.

А еще свитер из альпаки. Я не понимаю, нужен ли он мне или я просто загипнотизирован словом «альпака». Альпака. Альпака.

Февраль получился таким занятым и волнительным, что я даже ни одного фильма не посмотрел. С беспокойством и тревогой следил за событиями на Украине и продолжаю недоумевать от крымской истории. Шумливый лозунг «Фашизм не пройдет!» стал восприниматься мной совершенно иначе: не пройдет — в смысле он у нас никогда не кончится.

Совсем не обратил внимания на Олимпиаду. Видел фотографии сдвоенных туалетов, а в остальном все прошло для меня незаметно. И вообще я потерял интерес к этому виду развлечений после игр в Лондоне.

Я Олимпиаду иногда посматриваю. Там такие мудаки наши комментаторы. У каждого нашего спортсмена есть тяжёлая жизненная история. И они её всякий раз рассказывают. Голодала, ела с пола, потом убегала от ротвейлера и прошла олимпийский отбор — примерно так. И про маму, и про папу, и про тренера надо рассказать. У них у всех сложные ситуации. Эти суки с Ямайки бегают за миллионы, а мы зубами за брусья держимся в тридцатиградусный мороз — и это наша божественная непобедимость. Сейчас одна наша медаль выиграла, тётка-комментатор уже семь минут про традиции наши порет. Уже вспомнила тех, кого нет в живых.

Август 2012

В последнее время у меня стала болеть спина. Никаких травм и повреждений у меня не было, так как мой образ жизни весьма спокойный и не насыщен физическими нагрузками. Конечно, я подумал, что мои боли вызваны неудобным положением тела во время сна. Однако я всегда спал странно, и никаких проблем это не вызывало. Я вспомнил, как Хауард Стерн все время расхваливал книгу доктора Сарно о болях в спине (John E. Sarno. Healing Back Pain. The Mind-Body Connection). Взялся за нее и увлекся сразу же. Грубо передать основной смысл книги можно так: причины болей в спине не изучены до конца, и большинство врачей предпочитают бороться с симптомами. Как правило, эти боли не связаны с травмами, а порождаются внутренним напряжением и подавляемыми эмоциями. Врачи прописывают ненужные процедуры и даже доводят дело до операций, когда это вовсе не обязательно. Доктор Сарно противопоставляет сложившейся медицинской практике психосоматический синдром TMS (Tension myositis syndrome), который ведет к головным болям, болям в спине и шее и прочим расстройствам и заболеваниям. Очень интересная книга, как мне показалось. Возлагаю на нее большие надежды.

Недавно нашёл на далёких-далёких торрентах все выпуски «The Body In Question» — многосерийной программы британского телевидения, вышедшей в 1978 г. Снял её удивительный человек, Джонатан Миллер: режиссёр, музыкант, художник и учёный — образец гаромонично развитого интеллекутала, не лишённого чувства юмора. Вдобавок у него, на мой взгляд, самый лучший английский язык. Когда слушаешь его интервью или рассказы, не замечаешь, как впадаешь в своеобразный транс. И буквально не можешь остановиться: всё слушаешь и слушаешь.

Об этой передаче и о других работах Джонатана Миллера неоднократно отзывался Оливер Сакс (собственно так я и вышел на неё). Сейчас поищу цитату.

Джонатан Миллер снял замечательную серию телепрограмм «Тело под вопросом». В этом названии заключена любопытная ирония: обычно мы не вопрошаем своего тела — оно всегда, без вопросов, при нас.

Оливер Сакс. Человек, который принял жену за шляпу.

Я пока лишь начинаю утолять мой поверхностный интерес к медицине, но могу точно сказать, что «The Body In Question» — это пример идеальной интеллектуальной программы. Показывают не идиотку, которая свитера режет, а рассказывают научно-популярно, спокойно и вдумчиво. Местами, правда, очень подробно, почти как студентам-медикам. Например, многое ли вы можете рассказать об органах? Нет? — Тогда в морг, друзья! И там ведущий тщательным образом изучает настоящие человеческие органы, разложенные на столе. Подробно показывает и разрезает их, демонстрируя устройство и особенности. Анатомия меня немного отпугивает, так что эту часть я решил несколько пропустить и слушал, отведя взор. Кстати, поскольку формат передач в 70-е был несколько спокойнее и больше места отводилось общению ведущего со зрителями — то есть сидению на диване и рассказу в камеру, то передачу можно слушать, как аудиокурс. Правда, иногда привычный ход эпизода разбавляется небольшими парадоксальными скетчами по тематике серии. Всё вместе выглядит весьма забавно и профессионально. Продолжаю изучать.