В начале февраля снег выпал в Москве, потом снег выпал в Европе, в том числе и в Париже. Рейсы задерживались, отменялись. Парижский аэропорт был полностью деморализован выпавшим снегом. Служащие на аэродроме завороженно смотрели в снег не шелохнувшись. В самом аэропорту тоже было пусто и неподвижно. Чтобы не унывать, службы решили в столь тяжелое время работать через один контрольный пункт, и посмотреть, насколько длинную очередь трансферных пассажиров им удастся собрать таким способом. За этим наблюдало штук шесть беспризорных служащих. Вероятно, они также были удручены нежданным снегопадом и работать для них в таких условиях оказалось бы неподъемным бременем.

В Шарле де Голле прозрачные трапы из зеленого стекла. Пассажиры движутся в них, как реактивы по трубкам. Трапы пересекаются: поток вверх — поток вниз.

Из-за отмены рейсов бизнес-лаунжи были забиты. Ожидающие, как хищные птицы, следили за свободными табуретами и в нетерпении торжественно захватывали едва остывшие места.

Мой рейс отложили всего на пару часов. Я смог улететь в тот же день, это было удачей. Парижское трудолюбие напомнило о себе еще раз уже по прилете, когда оказалось, что за четыре часа между рейсами эти кретины не удосужились донести мой чемодан до самолета. Не прилетели чемоданы и паре поляков, но они перенесли эту потерю бодро и со смехом. Заполнив бланки в отделе утерь, они ушли, и я остался в темной и холодной Валенсии в одном костюме и пальто.

Из-за выставки все отели в Валенсии были раскуплены, и мне снова пришлось снимать квартиру. Квартира была не просто холодная, а ледяная. Отопления, как обычно, нет, из оконных щелей дует, и у меня нет никаких вещей. Первую ночь я спал под тремя одеялами, но все равно промерз насквозь и простудился. Оскорбленный потерей багажа, я был совершенно подавлен и обессилен, что помогло недугу свалить меня. В последующую ночь я перебрался спать на кухню, устроив себе лежбище прямо под трескучим кондиционером — единственным источником теплого воздуха.

Валенсия мне понравилась в прошлый раз, но теперь у меня совершенно не было желания любоваться ей. Я, потупив взор, ходил на выставку (там же заряжал телефон), есть и домой. Потом ждал новостей о багаже.

В Валенсии нельзя просто взять и сесть в такси. Все по строгой очереди. У железнодорожного вокзала лезу я в машину, а таксист меня выгоняет, мол, иди в первое такси. Я отвечаю ему, что нет там никого, — пустая машина стоит. Так вот же не поленился, побежал проверять. Обнаружив, что действительно пустая, побежал на вокзал искать водителя. Две минуты рыскал, не нашел, и только тогда согласился везти меня.

Из Валенсии я поехал в Барселону на поезде — первый раз в Испании. Вагоны здесь меньше, теснее и неудобнее итальянских. Вдобавок пассажиры моего вагона оказались достаточно невоспитанным стадом. Всю дорогу они галдели, не замолкая, кричали через вагон, ходили по вагонам туда-сюда, пересаживались. Едешь, как с обезьянами. Нет, с обезьянами, пожалуй, было бы спокойнее.

В Барселоне я приятно отоспался в теплом гостиничном номере. Поскольку я менял адреса проживания, то чемоданчик летел вслед за мной, как письмо Бориса Житкова. В Барселоне он, наконец, нагнал меня.

Есть за Валенсией город искусств — квартал узнаваемых дизайнерских зданий в виде обглоданных рыб. Но и в центре, поверьте, искусства не мало. Так и лезет со стен.

В Валенсию летают небольшие АТРчики, в которые заходят через заднюю дверь. Бизнес-классом там считаются последние два ряда — мол, ближе к выходу. Самый последний ряд совсем неудобный. Там сиденье упирается в стенку. Единственное преимущество — дают попить сок и предлагают чипсы, если желаете. Весь полет я переживал, что мой чемодан потеряется и улетит не туда, потому что мне показалось, что в Порту на него не прилепили трансферную бирку. Обошлось — чемодан прилетел со мной.

На подлете к Валенсии внизу показались карьеры.

В Валенсии тепло. Не жарко еще, но хорошо прогрето. Вдоль улиц рассажены апельсиновые деревья. Русло реки, по мосту через которую въезжаешь в город, сухо и каменисто. Хотя еще только февраль, а вокруг чувствуется влияние иссушающего климата.

Я с удовольствием прошелся по окрестностям в первый вечер, и потом у меня было несколько свободных часов на прогулку по центру. Этого мне хватило, чтобы утверждать, что из испанских городов Валенсия — первый, в котором мне оказалось комфортно и удобно. По себе, одним словом.

В городе очень много туристов. Может, число их и меньше, чем в Барселоне, но плотность явно выше. Все отели забиты, все квартиры на айрбнб сданы. По улицам ходят англичане с фотоаппаратами — по одиночке и группами. Я жил недалеко от центрального рынка. Жилье выбрал специально, чтобы быть поближе к еде. Торговля вполне обычная, а вот само здание красивое. По рынку тоже ходят толпы туристов, ведомые гидами с флажками.

Купил фиников.

Вот еще наблюдение. Крупный универмаг в Валенсии называется, как и в Барселоне, «Английский двор».

Напротив моего дома с семи утра работали громкие строители, а по вечерам под окном собирались галдеть румынские проститутки. Румынок, как обычно, легко вычислить по неимоверному количеству сигарет. Кажется, что у них одна во рту дымится и в каждой руке еще по одной сигарете. Иногда громкие румынки уходили, и на их место приходили тихие негритяночки. Пару раз приезжала полиция с мигалками. Но в целом весьма спокойно было.

В Валенсии проходила выставка. В один день для развлечения публики там танцевали фламенко. Танцевали где-то вдали. Я слышал лишь пугающий грохот каблуков и надрывной вой певиц. Музыки как таковой не было, поэтому сначала я решил, это призыв на молитву.

В общем мне тут понравилось. Воняет говном только. Или мусором разлагающимся. Я так и не понял. Запах преследовал меня повсюду и был столь вездесущ, что я усомнился и посмотрел на свои подошвы, но они оказались чисты. Я сел в такси, там запаха не обнаружилось и он не появлялся пока я ехал. Таким образом я окончательно очистил себя от подозрений. Как только я вышел из такси, вонь снова ударила мне в нос. Сомнений не было — воняло над городом.