Из Барселоны я полетел на Канарские острова — эти заветные земли из новорусского фольклора. В иллюминатор я видел Гибралтар, где Африка и Европа почти касаются носами. Вообще испанцы с континента говорят канарцам «У вас тут в Африке…»

За неимением в Гран-Канарии отелей сети Хилтон или Аккор я решил возобновить членство в программе Марриотт, которая сейчас как раз заканчивает объединение со Старвудом и готовится расширить сеть отелей в своей программе.

(Пишу и не понимаю, зачем писать по-русски Марриотт с двумя т. Вот двойное р понятно, как произнести, а с тупиковой т как быть? Уперся в конец слова, набрал воздуха и еще раз боднул?)

В Гран-Канарии у Марриотта нашлось два отеля бренда AC. Причем тот, что в центральной части, стоит даже дешевле второго, неудобно расположенного чуть дальше на шоссе. AC Gran Canaria занимает высоченную башню, которую видно отовсюду. Он отлично подойдет тем, кто боится заблудится в незнакомом месте.

Отель, конечно, не новый, но вполне чистый и удобный. Он расположен в центре северной части города, и до пляжа и торгового центра от него идти меньше пяти минут. Тут же рядом находится пассажирский морской порт, откуда отправляются паромы на континент и соседние острова.

На острове дуют сильные ветра. Я лишь немного приоткрыл дверь балкона, и мощным порывом ее вырвало у меня из рук.

На крыше отеля находится маленький бассейн, и оттуда открывается вид на весь город.

Пляж Кантерас, пожалуй, лучший на острове. Он широкий, чистый и достаточно протяженный. На пляже есть душ, спортивные площадки, сидят спасатели на вышках, а береговая служба регулярно сообщает отдыхающим о медузах у берегов. Все остальные пляжи, что мне показывали, — это какая-то ерунда для любителей перецарапать ноги. Даже бестолковее, чем на Майорке.

Пляж заканчивается лодочной площадкой, вулканическим мысом и рыбным рестораном.

Испанский язык всегда вызывал у меня жалость из-за особенностей произношения, которые в русском языке считаются дефектами речи и исправляются логопедами в раннем возрасте. А тут я узнал, что автобус по-канарски будет вовсе не bus, бус как везде, а guagua, уа-уа. Вы вдумайтесь: «Уа-уа!» — это же просто младенческий лепет. Название это происходит от американской фирмы Wa. Wa. and Co., поставлявшей автобусы в страны Латинской Америки. Как это добралось до Канар, я не понял.

За пределами города остров представляет собой каменистую пустыню, в которой изредка встречаются пальмы и оазисы курортов. Впрочем, типичный испанский пейзаж.

В Маспаломасе на южной оконечности острова находятся песчаные дюны, старинный маяк, куча огромных отелей и никчемный пляж с камнями, валунами и прочими вулканическими породами, не позволяющими зайти в воду. В итоге отдыхающие мочат в океане ноги и идут киснуть в бассейн.

Свалю сюда находки и думы, которые волочатся за мной, как мешок с ценной, но ненужной утварью.

Оказывается, бодрое ритмичное постукивание в дверь тук-ту-ту-ту-тук тук-тук называется Shave and Haircut.

В ночи размышлял, что появилось раньше: старпёр или олд фарт. Решил записать в телефон и выяснить на утро. Писал русскими буквами, и автозамена исправила английское выражение на «Оля Фарт». При транслитерации случился переход в иное состояние, и слово обрело налет лихого выкаблучивания. Получился едкий псевдоним.

Первичный интерес к этимологии в результате пропал. Но мне кажется, русский язык худо плодоносит на международном пространстве, а заимствует исправно, хотя и незаметно. Как в случае с shit bricks и тем более с shits hits the fan, тут, скорее всего, не обошлось без кальки.

Кстати, про имена. Зураб — надежное, крепкое имя. Существует ли «Клуб Зурабов», где встречаются его обладатели?

Или вот Адольф. Представляете, это имя полностью исчезло в прошлом веке. Какое жестокое проклятье личности. Единственные, кто его немного выхаживают — испаноязычные народы. У них редко, но встречается Адольфо.

Свиристель — слово мужского рода.

Год назад в Милане я познакомился с предпринимательницей из Таиланда. Она добавила меня в друзья, и как-то фейсбук перевел мне ее статус с тайского как «В Восточном пляже с собаками свинец». Мне кажется, тут столько поэтики.

Привиделось мне, как японские школьницы в темно-синих платьях с белыми воротничками рубили здоровенными мачете огромную серебряную рыбину. Рыбу должно было быть жалко, но по ее большим пустым черным глазам нельзя было прочувствовать страдание. Я подумал, с рыбой, наверное, трудно уловить духовное единение из-за того, что взгляд ее ничего не выражает. Оттого мне всегда были странны рыбки в аквариуме как домашние питомцы. Вот однажды мы купили живого карпа. И я пустил его в ванну. Он плавал в ней четыре часа. Я был увлечен, но не привязался к нему. Его съели тем же вечером. Мясо карпа мне, кстати, не понравилось.