Сегодня снился сложный богатый сон. Помимо прочего, я читал увесистый том мемуаров неизвестного чудаковатого старика, который прятался от меня, бегая по лабиринтам комнат своей квартиры. Писанина была отменная — будто смесь Хармса с Довлатовым. К сожалению, из прочитанного я запомнил только одно предложение: «Женщина пала, как цена на зерно». Ну не прекрасно ли? Во сне было много персонажей, но я им был чужд. Они безразлично наблюдали, как я чуть не свалился с оврага в заросший пруд, а затем вся постановка оборвалась хладнокровным убийством.

Самодержавие — такое надежное слово. Не слюнявое недержание какое-то там. И самодержец тоже хозяйственный человек — упорный, коренастый, держится крепкими ручонками за поручень. Монарх — это нечто теплое домашнее, укутанное в бархатный покров и накормленное шоколадом. Абсолютизм — это вообще кристальная чистота, прозрачное и звонкое, будто алмазом огромным по голове осенило. И порочить его боязно и малодушно. Вон как он ярко переливается на солнце. Даже диктатор — и тот небожитель. Да он несгибаем и строг, но ведь справедлив — совсем как диктант по русскому языку. А возьмешь демократию — дерьмократия как есть на слух. И какая-то кратия там непонятная: крать-крать — крадут наверно!

Есть ли в вашей парикмахерской
Мужской зал?
Женский зал?
Детский зал?
Или дети по полам расходятся?
Есть ли зал для собак?
Бреют ли в вашем заведении бороды?
Завивают ли там усы?
Почему вы не отвечаете? Я ж по межгороду звоню!

Если бы на дворе стоял XVI век, вы бы куда подались: в игумены или в писари? Или боярили бы на страх холопам? А между тем отшельник на тебя донос ужасный пишет.

Раз ночью не спалось, думал о Синей Бороде. Никак не мог понять, отчего она синяя была? Зачем?

Вы исследуете родной край? Встречаетесь со старожилами? Я тут изучал путешествия по России в прошлые века. Оказывается, у нас внутренние путешествия были весьма развиты, только тянулись долго. А поток желающих всегда был. И расстояния проходили большие, чем в Европе. И до Турции ходили пешком, и до Ферганы, и по всей Сибири. Особенно когда скот перегоняли на ярмарки. Представляете, работа: 3–4 месяца гнать овец из Киргизии до Новгорода. Приезжали туда, покупали и гнали. Как мы — иномарки, так они — овец. И становились миллионщиками.

А. ездил в Псковскую область в гости к Пушкину. Я посмотрел, поезд Москва—Псков идет 14 часов. Надо полагать, пешком идет. Даже Яндекс советовал вместо поезда запрыгнуть в аэроплан, а потом автобусом. Конечно, я никуда не поехал, у меня и времени не было совсем. Но это для маленьких оправдание, — так-то лень было. А Пушкин — ниче так поэт. Его, конечно, придавило немного пропагандой в последние годы, но вроде как простительно. «У Лукоморья…» хорошие стихи — про кота там, про цепи.

Еще мне Шуфутинский недавно приснился. Только он странно выглядел: худой, молодой, весь в бороде. На Кикабидзе больше похож. На молодого Кикабидзе.

У меня внезапно открылось всплывающее окно рекламы, и оттуда донеслось «Начните кормить вашу кошку…»

Однажды совсем тяжело спалось. Снились кошмары про расследование в небольшом темном городе. Самое страшное видение случилось, когда в маке неожиданно открылась таблица пуск из виндоус.

В моей душе найдется место для телят. Тут вошел бежевый безрогий теленок с равнодушным выражением морды. Вокруг была темная туманность, посреди которой выделялась небольшая декоративная стенка, залитая теплым домашним светом. Висевшие в беспорядке детские рисунки сельских пейзажей и цветочка в горшке придавали ей уют обитаемого дома. Справа в стене была дверь, в которую зашел теленок; когда дверь приоткрывалась, за ней виднелась темно-сизая тихая ночь с желтой, как кусок масла, луной. Следом за первым теленком, боднув дверь, вошел второй. Он послушно встал наравне с первым, только отвернул морду в другую сторону. Затем вошел еще один теленок, потом телята стали заходить все быстрее — много телят. Задние телята наползали на гулко мычавших передних. Началась давка. По упорным толчкам кучи телят было очевидно, что они продолжали заходить. Это надо немедленно прекратить.