Совершенно случайно попался сегодня на глаза один рекламный проспектик с предложением всяческой спортивной обуви и сопутствующими мудрыми советами от опытных бегунов. Одна из вкладок меня насторожила.

Некто Леонид Швецов предстаёт в совершенно неожиданом образе — женском.

Сегодня в «Библио-Глобусе» на кассе объявили, что со следующего года, мол, ваша студенческая скидка больше действовать не будет. Вот так вот! Предлагают оформлять карту, а я так с ними уже замучился. Раньше везде предлагали карточки, совали в руки, просили какие-то анкетки заполнять. Карточек набиралась куча, потом оказывалось, что некоторые магазины спустя какое-то время отказывались эти же карточки принимать, заявляя, что те уже вышли из употребления и от них отказались, предлагали новые карточки. Короче, сплошная макулатура получалась. Плюнул я на это дело. А скидки теперь уж и не очень жалко — всё равно студенческий скоро у меня навсегда потеряет свою былую силу, и придётся оплачивать «взрослые билеты». Надо не забыть в зоопарк сбегать напоследок.

Филип Гласс написал офигенную музыку к фильму «Дракула» 1931 г. с Белой Лугоши в главной роли. Фильм и так не длинный, а под музыку, которая звучит практически без перерыва, пролетает вообще незаметно. Сочетание приёмов немого кино — когда эмоции, настроения и напряжение передаются с помощью музыки — и собственно уже звукового создают впечатление, что смотришь скорее музыкальный спектакль. Плюс Филип Гласс, как мне кажется, блестяще и органично вплелся в фильм. Не возникает ощущения, что композитор родился только спустя несколько лет после выхода картины. Наоборот, я сначала вообще решил, что это чудесно отреставрированная или, на худой конец, перезаписанная, но старая, оригинальная музыка. Кстати, что было в оригинале, пока остаётся загадкой.

Очевидно, что в середине прошлого века студия MGM делала самые лучшие мультфильмы в Америке. Практически все плоды продуктивной деятельности Текса Эйвери были мной поглощены с появлением в доме первого видеомагнитофона. Я говорю о середине, то есть о 1940-х и 1950-х гг. Очевидно, что в последующие годы становится заметна тенденция к упрощению в анимации, отход от мелких интересных деталей, в качестве фона начинают выступать грубые угловатые пейзажи, ничего нового не привносится ни в сюжеты, ни в образы мультипликационных героев.
То ли дело классика: яркие краски, чудесные сочные образы, среди которых один красавец-волк, снявшийся в ряде великолепных картин, чего только стоил.

Хорош! Про это парня я могу говорить бесконечно и восхищённо. Так же как и наблюдать за его работой. Великолепный типаж с первоклассными двубортными костюмами, шикарными автомобилями и с как нельзя лучше подходящим к этому взрывному образу голосом Пола Фриса. Всегда играет плохих парней: от воинственного диктатора, до беглого преступника — но непременно замечен в компании роскошных дам, которые, как правило, его и губят.

Сегодня 40 минут проплясал на остановке, ожидая автобус.
Могу сказать, что с каждым годом так называемые транспортные услуги хиреют всё больше. Я и раньше ждал, помнится, автобусы десятками минут, особенно это выводило, когда нужно было срочно спешить в Университет. Один раз, когда автобусы меня серьёзно кинули, вынудив пропустить важную лекцию, я даже накатал жалобу в «Мосгортранс». Потом уже успокоился, тем более на жалобу всё равно не ответили. А вообще основной отмазкой для других недовольных пассажиров стали очень удобно образующиеся каждый день пробки. Это блажь, а не оправдание. Что, автобусы сгорают в пробках или исчезают куда-то? — Нет, их просто нет. Я же не на скорость передвижения жалуюсь. Пусть они хоть еле-еле тащатся, но с придуманным интервалом в 7-10 минут. Эти 40 минут сегодня — просто жуть. Как можно свалить на пробки то, что время ожидания превосходит даже выделенные на прохождение всего маршрута 28 минут.

За три летних месяца я вообще разбаловался, живя в Европе. И привык — баловень я такой! — к автобусам по секундам. Первые дни с непривычки чувствуешь, конечно, священный трепет, а после быстро адаптируешься: не роскошь, а чёткая работа. Когда нужно было ехать в Афинах с утра в Университет, то мы с соседом подходили всегда к остановке в 8-00, а в 8-01 каждый день приходил автобус. И ни разу он не опоздал. Только минутная стрелка заходила на новый круг, как из-за поворота выезжал заветный общественный транспорт. С утра там тоже были свои пробки, но это расписание и их учитывало. Колебания во времени прибытия к конечной станции оценивались в одну-две минуты, да и то зависели от самого последнего светофора на пути следования. В Милане тоже часы по автобусам сверять можно, хотя там летом пробок нет. Возможно, это мои впечатления стороннего наблюдателя, но о каких-то проблемах — в других районах, например, — я лично не слышал.

В Москве же автобусы приходится ждать и с надеждой вглядываться в горизонт.
Можно, конечно, привести и противоположные аргументы. Во-первых, и те же Афины и Милан просто не сопоставимы с Москвой по трафику и размерам. Ну и во-вторых, всё же в Европе общественный транспорт ездит по дорогам. Они бы там все с ума наверное сошли, если бы у них вдруг появился наш изнасилованный Мичуринский проспект с его ущельями и входами в подземелья.

Экзамен был успешно пересдан, в голове всё странным образом систематизировалось и улеглось. Домой пришёл какой-то усталый, виню погодные явления. Ем блины с икрой.

Голова болит что-то в последние дни. Думаю, это от нашей аномальной весны в середине декабря.

Словно вернулся на четыре года назад.
Чтобы иметь возможность попасть в аспирантуру, мне приходится сейчас латать дырку с первого курса — исправлять мою единственную и любимую троечку за археологию. В связи с этим с высокой полки был извлечен конспект четырёхлетней давности, ставший в эти несколько дней главным объектом моего внимания. Конспект этот на удивление объёмный — сейчас я могу сказать точно, самый объёмный за все годы обучения. Эта толстая тетрадка помогла сдать нескольким людям этот же экзамен на отлично, и от этого ещё более удивительней моё собственное положение.

Оценка была, на мой взгляд, заслуженной, и тройку мне эту, конечно, жалко исправлять, так как без неё пропадает что-то живое в моём табеле, он становится каким-то искусственным.

Во мне проснулся неуёмный интерес к заморским землям, приключениям и путешествиям. Меня вдруг потянуло на всякую экзотику и дикарство, в саванны к свирепым хищникам и слонам, в гости к необразованным папуасам.
Залез на табуретке на самую верхнюю полку книжного шкафа и извлёк из второго ряда романы Майна Рида.

Эту замечательную книгу я не доставал, наверное, лет десять, а то и больше. А какие там иллюстрации! Они и сейчас, и тогда воздействовали на меня сильнее, нежели фотографии или научные телепередачи. Одни они только способны перенести в совершенно иной мир.

Я читал, не обращая внимания на посторонние звуки, однако постепенно стал замечать, что слышу с улицы всяческие ругательства и автомобильные стоны. Оказалось, у меня под окном авария произошла. И, как всегда, застыв после встречи, перегородили всю улицу. Сколько я таких аварий наблюдал за все эти годы по дороге в Университет.

Самое обидное, что всегда страдают неповоротливые автобусы, жалостливо стоящие друг за дружкой с обеих сторон.

И хотя сегодня суббота, думаю, много человек ругается похлеще водителей, ожидая всю эту очередь у метро.

Читал Хемингуэя, ел пельмени, выглянул в окно, а в Москве, оказывается, снег выпал.

Что бы я ещё хотел написать в дополнение к моим путевым заметкам? Ведь описывая фотографии, оказалось, рассказать можно далеко не обо всём, что приключилось со мной в Афинах. Поэтому я решил дополнить картину этой записью.

День вылета, Шереметьево-2. Первое столкновение с Грецией произошло ещё до посадки. Все багажные тележки были захвачены группой пожилых греческих туристов. Забросив свою кладь, говорливая герусия сама устроилась поверх чемоданов.

Конечно, мне тяжело понять греческую систему измерений. Когда, например, я разместился в отеле, который был расположен в Пирее, и решил прошвырнуться по старым знакомым районам, то поинтересовался у портье, как пройти к трамвайной остановке. В отель меня привезли какими-то козьими тропами на такси, так что я пока не ориентировался на местности. Портье советовал брать такси или ехать на троллейбусе, хотя я настаивал на том, что я могу ходить пешком и что, судя по всему, станция эта находится где-то рядом. Выглядывавшее из-за стойки лицо с жалостью советовало не пробовать, чтобы не потерять минут 20, а то и больше. Одним словом, я понял, что идти нужно по троллейбусным проводам, тогда, может, выйду на знакомые улицы. Через три минуты я встретил двух девиц и поинтересовался у них, правильно ли я иду. Они ответили, что правильно, но также пытались посадить меня в троллейбус. Поблагодарив их, я поспешил удалиться. Наконец, я вспомнил дорогу с прошлого года и минуты через три-четыре уже сидел в трамвае.

Ещё раз меня пугали двадцатиминутным расстоянием, когда я случайно проехал, как оказалось, всего лишь одну лишнюю остановку на автобусе и никак не понимал, где мои знакомые, которые должны были меня там дожидаться. «Отсюда до того места, куда тебе надо, — 20 минут, — увещевал меня какой-то весёлый тип в солнцезащитных очках. — У тебя есть машина? Нет? Тогда надо взять такси, дружище». Стоит ли говорить, что через несколько минут я был на месте, пройдя пешком пару сотен метров.

Самым неожиданным событием первых дней стал взрыв USB-зарядки. Хлопок, произошёл в момент, когда я сидел на кровати, а зарядка была вставлена в розетку ровно за моей спиной. Я помню, как над ухом, буквально в десяти сантиметрах от головы, пролетел пластиковый корпус, и вскоре комнату затянуло дымом. Ручкой от швабры я выдрал из розетки оставшуюся часть дымящейся зарядки и аккуратно положил на столик, рассматривая свои потери. После этого в комнате воняло ещё пару дней, несмотря на открытые окна.

На восьмой день я обнаружил, что ем хлеб за 2 €. Был возмущён!

Забавный разговор в одном ресторанчике.
Официант говорит мне, кивая на одного парня, своего знакомого:
— А вот ещё один русский, — поворачивается к нему и спрашивает его по-гречески. — Ты ведь говоришь по-русски?
Тот отвечает:
— Да, да!
Официант поворачивается вновь ко мне и объясняет:
— И вот он — из Батуми.
— Хе, бля, — на русском вставляет парень, — какой из Батуми! Я теперь москвич.