Перед началом новых командировок закачал себе побольше книг на айпад для долгих перелетов. И вот сокрушаюсь, сколько же времени можно было бы выгадать во время учебы, когда всего лишь 10 лет назад мне приходилось каждый день тратить часы на поездки в библиотеки, стояние в очередях на получение и сидение в читальных залах до часов закрытия, пренебрегая ужином и отдыхом. Сегодняшние ученые и специалисты могут выстроить свое обучение куда более здраво и органично и, обладая мгновенным доступом к любой информации, окончательно вывести эрудицию из тождества образованию. Ах если бы у меня 10 лет назад был айпад, чтоб я натворил.

Ходят слухи, что, вероятно, библиотеку ИНИОН специально подожгли, дабы построить на ее месте торговый центр. Тем не менее сам пожар — это ярчайший пример состояния зданий государственных научных учреждений России, которые чудом не горят по стране каждый день. Я помню, учась в Университете, еще постоянно недоумевал, как это ГЗ переживает все возгорания, ведь внутри — это готовое кострище с трухлявыми паркетами, старой деревянной мебелью и торчащей с потолка проводкой.

На мою загадку я получил два безобразных ответа: Сидорова и Шиссен. Это, конечно же, пальцем в небо, тем более что фамилии Шиссен вообще не существует. Правильным ответом был Чаадаев.

Раз ночью я лежал и думал, как глубоко запали мне его слова, которые я инстинктивно произношу — вслух или про себя — всякий раз, видя чемоданы. Когда Чаадаев прощался с женой на пароме где-то в Европе, он холодно произнес: «Мадам, вот ваши чемоданы, вот — мои. Séparons-nous».

Это был мой любимый исторический эпизод в Университете, и я даже нарисовал тогда смутившуюся мадам и перст, указывающий на одиноко стоящие чемоданы. А до этого я еще был увлечен охотой на ведьм и во время Аниного доклада на эту тему нарисовал папу римского, отстреливающего старух с бородавками на носу. Я любил этот рисунок и очень им гордился, но он вскоре потерялся.

Если верить погоде, сегодня в Москве был последний теплый осенний денек. Пять последних лет я хотел сходить прогуляться под падающими листьями по территории Университета и все время пропускал момент. Но не сегодня. Несколько фотографий сегодняшнего дня: Университетские аллеи, газончик за ГЗ и часовая пробка по дороге домой.

Прочитал, что бельгийские ученые нашли на книгах Антверпенской библиотеке вирусы герпеса и следы кокаина (например, Herpes virus and cocaine found…). Я никогда не жаловал библиотечные книги. Не могу даже держать чужие книги без подавляемого отторжения. Не столько из-за микробов, сколько из общего чувства чуждости. Когда я учился в Университете, если у меня была возможность купить книгу вместо того, чтобы читать в библиотеке, я без раздумий покупал ее и ехал читать домой. Для меня книга — это то, что можно взять в кровать. Представить, что кто-то еще спал с моей книгой, — это невыносимое переживание. Но как же надо улизаться, чтобы герпесом книги перепачкать?

До Университета я не обращал должного внимания на изучение языков. Я помню, что легко завидовал, когда мне рассказывали про людей, знавших пять, шесть, семь языков, но сам лишь мечтал о такой, как мне представлялось, мудрости и не осознавал, как к этому подступаются. Во мне тем временем выветривался английский язык, на который я окончательно обиделся, и, не признавая его более, в 18 лет я взялся за, как казалось, редкий и непопулярный итальянский язык. Так все и началось.

Случилось невероятное. Я сосредоточился. За полтора летних месяца до первого курса я проглотил всю грамматику, выучил множество слов и начал читать со словарем тексты из газет и немного художественную литературу. В Университете я записался в итальянскую группу, а поскольку обучение там начиналось с азов, я окунулся в забытое чувство превосходства. Мне ничто не мешало, я упивался языком и продолжал усиленно изучать его самостоятельно. Тогда же я влюбился в латынь. Но мне уже было мало.

К концу первого семестра я внимательно изучил южные славянские языки: болгарский/македонский и сербский/хорватский. В этом был мой капризный расчет. Я двигался по карте к югу и, обложив Балканы, наконец обрушился на греческий язык. Это ненасытное поглощение языков осложнялось отсутствием хороших пособий. Поэтому зимой 2004/05 гг. я написал специально для себя учебник по новогреческому языку с грамматическими таблицами, которым неизменно пользовался все последующие годы. Заодно я ознакомился с древнегреческим языком. Весной я вернулся в лоно романских языков и попробовал выучить французский и испанский язык. Они мне в ту пору не нравились, и это было уже хвастовством. Тем не менее я выучил их грамматику.

На втором курсе я самостоятельно учил немецкий, румынский и венгерский языки. В последний я был абсолютно влюблен и продолжил учить его и на третьем курсе. Я мог читать, но так и не заговорил. В принципе, было не с кем. Попутно я брался за финский, но быстро оставил. На четвертом я с новыми силами взялся за испанский, а позднее и за португальский язык. К этому времени я уже наелся и переваривал богатство открывшихся мне языков. Последним значительным моим выкрутасом была дерзкая попытка выучить японский. Он мне очень понравился, но лень и неясные причины изучения быстро остудили меня. Сейчас я жутко раздражаюсь, что не могу читать еврейский алфавит. Ну и что еще скандинавские языки не учил.

Брался за новый язык я всегда примерно одинаково. Начинал слушать радио или песни для изучения фонетики, потом набрасывался на грамматику, сжирал ее в считанные дни, после чего насильно принуждал себя читать со словарем, спотыкаясь и разбивая голову. Сейчас в интернете можно найти все виды словарей, но прежде поимка неоднозначного смысла была сродни гениальному изобретению. Многие языки после бурной вспышки страсти теряли в моих глазах привлекательность. Я их использовал, они мне многое прояснили, но говорить и читать на них я больше не собирался.

У меня была всегда одна причина учить языки: я хотел говорить с людьми на их родном языке. Это невероятно внимательно, учтиво и, безусловно, приятно всем, считал я.

Без практики многое выветрилось и закатывалось далеко в кладовые памяти. В последние годы я говорил лишь на итальянском и английском (ах да, его-то я потом снова безумно полюбил). Плюс я немного переводил с испанского и португальского. Романские языки вплелись в меня очень глубоко. А вот, например, греческий, который был у меня пять лет назад свободным, закатился совсем далеко. Например, вчера я неожиданно познакомился с одним греком. Я было собрался обрадовать его моим греческим, но смог произнести лишь короткие осколочные фразы. Со стыдом я вспоминал простые слова, и в итоге мы продолжили общаться по-русски. Хотя его греческий язык я понимал полностью. Подобная история у меня случилась, когда однажды похожее сочетание звуков в тайском языке (который я тоже учил, получается), не всколыхнуло что-то в подсознании. И вместо тайского в голове у меня выстроилась фраза по-гречески, а за ней как из дырявого мешка посыпались все слова и предложения. Такое случается и по сей день: когда мельком замеченное слово по цепочке совпадений может выудить на свет совершенно забытое знание.

Несколько фотографий с небольшой прогулки перед сном. Надоело ездить в Парк Культуры. Университет ближе, и воздух там слаще. Территорию усердно вычистили, колонны покрасили, траву покосили даже в самых неожиданных местах, асфальт, как водится, переложили — очень аккуратный застой там наблюдается.

Никогда не обращал внимание на потолок главного входа в Главное Здание.

bg.ru/…/poslednij_raz_ja_sdelala_mostik_v_88_let

Я обычно говорю, что в Университете особо сильное воздействие на меня оказали три-четыре преподавателя. На первом курсе самыми интересными и открытыми были даже не семинары по античности, а дополнительные персональные консультации по пятницам.

По какому-то недоразумению в четверг никто не купил продуктов домой, даже хлеба. А мне всю ночь, как обычно, жутко хотелось есть. Я смотрел «Ричарда III» с Лоуренсом Оливье и очень много умственных сил тратил на язык Шекспира, поэтому каждые полчаса бегал к холодильнику в надежде, что я проглядел в прошлый раз какой-нибудь питательный кусочек и теперь я его непременно найду и он меня успокоит. Готовить не хотелось, я уже засыпал. Да и греметь в два ночи было неудобно. В итоге жевал холодную розовую семгу, заедая салатом из помидоров. Без хлеба семга достаточно мерзкая. Я решил не мучаться и оставить ее, чтобы лучше, как проснусь, сделать с ней пасту. С этого и начал день пятницы.

Но зато кошачьего корма у нас в доме теперь — завались: там и курочки, и индюшечка, и зайчики вкусными кусочками в специальном соусе для взрослых кошек. И написано на пакетиках подозрительно соблазнительно, явно не для кошек. За этими важными запасами нашел две банки крупных шпрот, но без хлеба есть их не решился, памятуя о семге.

В Москву приехал Жером, наш бывший однокурсник из Монреаля, и мы повели его в Парк Культуры. Там встретились с Мишей, который вернулся из США. Попали в ливень и грозу, конечно. Ребята нашли крытую площадку с настольным футболом и пропинали там мячик, пока дождь не стих. Народу мало, погода всех распугала, даже выпускники разбежались. Вообще я теперь завсегдатай парка. Он стал местом для прогулок перед сном, которым раньше были Воробьевы горы. Чуть подальше, но приятнее. А из ГЗ все давно уже разъехались, и гулять там не с кем. Да и приелось за столько лет. Кстати, недавно возвращался домой по старой дороге к автобазе 715 автобуса от метро вдоль факультетов — там опять асфальт перекладывают.

Пошлое выражение «Хороший человек — не работа» в России понимается особо извращенно.

Всякий раз, когда я сталкиваюсь с унизительной бюрократической волокитой и непонятным бумагомарательством, я надолго впадаю в глубочайшее уныние. Отчаявшись понять необходимость бесполезных процедур и ненужной траты времени, я недоумеваю, как здесь вообще хоть что-то работает.

Я помню, когда я шесть лет назад собирал документы в Грецию, было два уровня бюрократических процедур по заверению моих бумаг. Например, один заверяет, что я тот-то тот-то, а следующий заверяет, что первый заверивший меня — настоящий человек. Серьезно так было. Я сначала не понял, что происходит. Спрашиваю тетку, а зачем я к вам пришёл за подписью. Она отвечает: «Ну как же? А кто подтвердит, что это ваш преподаватель подписал? Может, это кто угодно её именем назвался и расписался». Вот по такой логике конца этим подписям нет. Я, честно, так и не понял, почему эта цепочка прервалась.

Как доказать, что ты человек? Может, вы там все ненастоящие. Срочно приложите копию паспорта, доверенность, заверения нотариуса, копию паспорта нотариуса, показания собак и почтальонов. Общество всеобщего подозрения. Мы все преступники, потому что живём нотариально незаверенными. Без печатей на боках, как у свинины на рынке.

P.S. Университет, конечно, был не самым страшным местом. В конце концов, там можно было получать книги в библиотеке на имя «Посторонним В.» и поступить в аспирантуру по чужому заявлению.

В Университете один лектор говорил: «Читайте! Читайте больше сейчас, ибо все книги, что вы отложите на потом, вы никогда уже не прочтёте». Мне всегда хотелось выйти за пределы этой необратимости, хотя я в полной мере ощутил её силу. Ещё перед первой поездкой я решил, что Таиланд — идеальное место дочитать все накопившиеся умные книги: в гамаке под пальмами, попивая свежевыжатый манговый сок со льдом. Казалось, такое комфортное обогащение разума даже Будде не снилось. Правда, ничего тогда с книжками не вышло. Количество прочитанного за месяц уступало ежедневной московской норме. В этот раз я вроде бы решил проявить больше воли и упорства. Однако хочу сообщить, что даже не доставал книги из чемодана.

Зато в последние дни я побывал на куче пляжей и сплавал на разные острова. И у меня, как у настоящего курортника, зачем-то сгорел нос. Хотя я всегда прятался в тени деревьев. Тем не менее мой удлинённый пляжный уикенд можно считать удавшимся.

За последние лет восемь асфальт на территории Московского Университета перекладывают раз в третий (а может, и в больший — так не вспомнить). Я так понимаю, движение на подъезде к Физическому факультету или неуёмный траффик на Менделеевской улице стирают дорожное покрытие в пару лет.

А вот почему президент дважды ходил в Университет именно на журфак? Я, конечно, понимаю, что близко, прямо через дорогу, но на Моховой же ещё и психологи есть. А там ведь и вопросы могли быть глубже, да и обсуждение интереснее.