С точки зрения исторической науки очень интересно, что для создания террористической территории, подобной, например, Хамасовской Палестине, — которая сбивает самолеты, запускает ракеты с жилых домов, прикрываясь мирным населением, и устраивает теракты в толпах — оказывается, не нужна никакая тысячелетняя история вражды и нетерпимости. Все вполне можно провернуть за несколько месяцев на чистом авантюризме и щедром финансировании. Хотя вот быстро разгребать такую помойку еще вроде никому не удавалось.

Остатки фотографий из нашей поездки в Суздаль.

Вторую неделю правый глаз дергается. Работать невыносимо. Прочитал, что это случается от перенапряжения и стресса. В принципе, какой недуг не обнаружь, все они выводятся от напряжения и стресса. Только с дергающимся глазом и отдохнуть затруднительно. Если, конечно, просто не лежать с закрытыми глазами, как бревно.

У нас принято ругать феодальную раздробленность, из-за которой, мол, восточные славяне не смогли толком обороняться от монгол. В музеях Суздаля и Владимира многие исторические выставки до сих пор несут обиду и эмоциональный укор неразумным княжествам, словно коварное нашествие кочевников случилось в прошлый четверг. Хотя, по мне, комплексовать и терзать себя из-за войны восьмисотлетней давности — это не совсем здраво.

К слову, внутренняя таможня в России была отменена лишь при императрице Елизавете, всего лишь 260 лет назад. А вот роуминг до сих пор по областям. В 100 км от столицы я пересекаю невидимые границы и начинаю чувствовать себя немножко иностранцем.

Если подумать, то все достигнутое единство России держится лишь на русском языке, который понимает большинство жителей. В остальном страна — это большая туманность, в которой еще толком не образовалось никаких серьезных тел, похожих на современные эффективные государства.

При этом власть в России, кажется, так боится самостоятельности своих же регионов, словно при независимой внутренней политики наши области и края первым делом выпилят себя из глобуса и перенесутся от Москвы куда подальше — куда-нибудь в Тихий океан, где поспокойнее.

Вот вам, кстати, и Суздаль.

— Я задумал экспедицию устроить. Как Тур Хейердал. Сейчас маршруты проверяю, где продуктовые магазины есть. Нам бы собрать крепкую команду.

— Можно взять собаку. Она — друг.

— Собака в такой ситуации может быть в тягость. Она ученая должна быть. И потом, ее не везде ночевать пустят. А оставишь снаружи — убежит еще.

— Ученая собака — то, что нужно! Я именно это и имел в виду.

— В экспедицию должны ехать только полезные кадры. Как у Тура Хейердала опять-таки: врач, инженер и японец.

— А собаки у него не было?

— Нет, не было. Следует определить характер экспедиции.

— Религиозный. Миссионерский. Крестить будем всех.

— Может, ты будешь просто крестить собак по пути следования экспедиции? Как тебе такое предложение?

— В целом я не против.

— Кстати, а как крестить собаку?

— Полагаю, примерно так же, как и обычного человека.

— Но она будет вырываться. Как найти ее согласие? Как она поймет, что она теперь крещеная? Что изменится в ее жизни?

— Возможно, она станет более духовной. Мы будем следить, чтобы она соблюдала пост. И всё такое. И вообще крещеная собака понадежней.

— А пес-лютеранин тебя устроил бы?

— Если он не будет протестовать. А то напишет еще какие-нибудь требования.

---

P.S. Кстати, недавно сам папа римский, сказал, что собаки попадают в рай. И вот вопрос: если собаки не ходят в церковь и попадают в рай некрещеными, то зачем людям все эти загоны?

Во Владимирской области кабина водителя автобуса завсегда ярко оформлена: повсюду развешены картонные бирки, ярлычки, ленточки, флажки, а на лобовое стекло приклеены стикеры. На праздники украшают и салоны автобусов.

В автобусах работают кондукторы. Они собирают плату за проезд с пассажиров. Так было и в Москве в начале 2000-х.

На этом автобусе мы ездили в Боголюбово.

— Я днем рождения детей жертвую, днем рождения жены жертвую, праздниками жертвую, а на тренировку хожу. Потому что тренировка — это святое.

— Жертвует он! Да кидаешь ты всех!

Ходят слухи, что, вероятно, библиотеку ИНИОН специально подожгли, дабы построить на ее месте торговый центр. Тем не менее сам пожар — это ярчайший пример состояния зданий государственных научных учреждений России, которые чудом не горят по стране каждый день. Я помню, учась в Университете, еще постоянно недоумевал, как это ГЗ переживает все возгорания, ведь внутри — это готовое кострище с трухлявыми паркетами, старой деревянной мебелью и торчащей с потолка проводкой.