В последнем полете дочитал дневник драматурга и писателя Евгения Шварца. Шварц мучается содержанием дневника. У него не выходит вести увлекательные поденные записи. Он меняет формы, переплетает их. Вот он придумывает себе задание писать о своем детстве. Так дневник превращается в красивые подробные мемуары. Он вспоминает былые дни и тут же делится сомнениями о текущей работе над сценариями. Или же пускается в описание людей из своей телефонной книжки. Рисует их портреты, разворачивает историю жизни, судьбу.

Быта, человеческой жизни как таковой в его записях нет. Почти нет упоминаний о революции и репрессиях. Хотя, между прочим, Шварц воевал в рядах Добровольческой армии. Вообще о положении в стране Шварц не распространяется, и его наиболее приземленные воспоминания — это описание блокады и эвакуации. Вся его современность заключается в писательских буднях: собраниях, постановках, творческих вечерах, репетициях.

Занятно было узнать о вражде детских писателей: Маршака, Чуковского и Житкова. Шварц работал секретарем Корнея Чуковского и наблюдал, в какой нервной и порой злобной атмосфере создавалась отечественная детская литература.

Ниже несколько цитат из дневника.

Здесь же я под столом разговаривал с кошкой, и вдруг она протянула свою лапу и оцарапала меня. Это меня оскорбило. Ни с того ни с сего, без всякого повода и вызова протянула спокойно лапу — вот что обидно, — да и оцарапала. Будто дело сделала.

---

Росинант перечисляет, сколько раз в жизни он смертельно уставал. Осел говорит, что ему легче потому, что он не умеет считать. Он устал, как ему кажется, всего раз — и этот раз все продолжается.

---

Там же ловил он тараканов в своей комнате и красил их в разные цвета.

---

Едва началась война, как пристав его арестовал: «Почему?» А пристав отвечает: «Мне приказано, в связи с войной, забирать всех подозрительных лиц. А мне сообщили, что вы футурист».

---

Мечта его — дойти до такой степени богатства, чтобы жарить свиное сало на сливочном масле.

---

Отец на станциях, где кормили ленинградцев, ходил за диетическим супом для больного сынишки и половину съедал на обратном пути и, чтобы скрыть, доливал котелок сырой водой. И попался. И его яростно бранили. И еще больше возненавидели. И когда он умер, радовались все эвакуированные, и жена покойного в том числе.

Еще в феврале, на выставке в Португалии прочитал «Лысую певицу», абсурдную пьесу Ионеско. Она так развеселила меня, что я тотчас же перечитал ее еще раз, но по-английски. Часть каламбуров в переводах отличается, — это небольшое сокровище для любопытных.

Возьмите круг, приласкайте его, и он станет порочным.

С удовольствием прочитал, наконец, «Анну Каренину». История Левина мне показалась интереснее стержневой — если можно расчленить роман — сюжетной линии. Развязка романа давно огрубилась до обывательского мема, но все равно это одна из самых страшных и волнующих сцен в русской литературе. Набоков в «Лекциях по русской литературе» тщательным образом разбирает «Анну Каренину»: он исследует схему спального вагона, роется в беглых мыслях героев, препарирует общий дух произведения и отдельные сцены и находит драгоценнейшие осколки — в общем, он беспредельно восхищен романом. Пожалуй, ни одно произведение не утягивало его в столь витиеватые размышления и дотошный разбор.

Также продолжаю читать в полетах Пелевина. В одной беседе прозвучало мнение, что Пелевин в каждой книге пишет одно и то же и оттого скучен и предсказуем. Его, конечно, ни с чем не спутать, но я пока получаю от книг Пелевина удовольствие и даже облегчение. Я быстро проглотил «Чапаева и Пустоту», а потом еще и «Поколение П». Из интереса посмотрел экранизацию последнего произведения — было любопытно, как оживят на экране богатую и сложную постановку, развернувшуюся в моем читательском воображении. Кино оказалось плоской и дешевой поделкой, которую стыдно смотреть, — то есть вполне обычным современным русским фильмом с одним единственным актеров Ефремовым. «Священная книга оборотня» мне показалась несколько пошловатой. Когда мужчины пишут от лица девочек, это отдает каким-то нездоровым газетным заболеванием. Но и это не сломило меня, — читал запоем.

Короткую «Желтую стрелу» совершенно случайно прочитал в самых подходящих условиях — в купе поезда. Желтая стрела — это бесконечный поезд с купе, плацкартом, вагоном-рестораном, проводниками и пассажирами, в котором уместилась вся наша бытовуха и печальная больная история. Книга неизбежно напомнила о фильме «Snowpiercer».

Там же, в поезде, прочитал «Гордость и предубеждение» Остен и «Краткую история времени» Стивена Хокинга. Книжка Хокинга, написанная 30 лет назад, служит на протяжении многих лет сценарием для всех научно-популярных передач про космос: от структуры повествования до образа несчастного астронавта, вытянутого в спагеттину и разорванного на части в черной дыре. В общем, пока что никто ничего про Вселенную толковее и интереснее не рассказывал.

Из мемуаров прочитал «Белинский дневник» Уильяма Ширера, американского корреспондента, работавшего в Германии с прихода к власти нацистов до первых лет Второй мировой войны. Как же та Германия с ее серостью, пошлостью, враньем и бесчеловечностью устрашающе похожа на наше время.

В последних полетах читал дневники Пушкина и Блока. Записи у них не сильно занимательные. У Пушкина заметок вообще кот наплакал — и все про балы. У Блока вышло два тома. Первая часть меня не тронула совершенно, — там скучно описывалась богема. Мне не терпелось перейти сразу к записям за революционный 1917 год. Я никогда не перескакиваю и читаю подряд, но тут сделал исключение. Как назло, записи 1917 года заканчиваются началом октября и потом продолжаются уже зимой 1918 года. Короче, не утолил его дневник моего жадного интереса. Не знаю, буду ли дочитывать. Жизни там мало показано.

Прежде я полагал, что среди авиакомпаний существуют лоу-косты, у которых можно купить недорогие билеты, но зато дополнительно надо по-крупному оплачивать багаж и перевес и покупать еду и напитки в полете, и солидные компании, у которых все это входит в обычный сервис. Но не тут-то было.

Вот возьмем альянс Sky Team. Вы, вероятно, решите, будто от всех компаний этой группы стоит ждать схожего обслуживания. Однако оказалось, что на рейсах Чешских авиалиниях напитки и еда платные. А в AirEuropa и даже самом KLM багаж не включается в стоимость билета, — то есть сверх полутысячи евро за эконом нужно дополнительно оплатить еще и сдаваемый чемодан. Все это — мои неприятные открытия за последнюю неделю.

Но вот и отрадная находка. В аэропорту Порту повстречались самые дружелюбные туалетные кабинки. Нигде более я пока не видел подставки под сумку. Обычно хорошо, если хотя бы крючок есть.

В субботу я перелетел из Португалии в Мадрид. В лобби отеля все время торчат несколько арабов в белых хитонах. Они худые, продолговатые и кажутся грустными и беспомощными. Их послушные крупнотелые жены в черных одеяниях выглядят сгустком силы и решительности.

В отеле паршивый wi-fi, до меня сигнал не достает. Мой номер в конце коридора, поэтому хотя бы никто не шаркает под дверью. Вчера сверху шумели, двигали мебель и стучали каблуками. Сегодня повесили объявление, что воду хлорируют и ей нельзя пользоваться с 11 до 17 часов. Паршивится на душе от такого.

Вчера случайно посмотрел футбол. Какая же скучная игра! И как только люди регулярно, весь год эту херню смотрят. А ведь вчера это было мякоткой четырех лет. Бр-р-р.

Дочитал в полетах «Дневник» Нагибина. При том, что мастерство писателя у него не отнять, и слог бесконечно вдохновляет, и наблюдения остры и резки, и жизнь вырисовывается правдивая, его личность, последовательно открываясь, вызывала у меня некоторое гадливое отторжение. После историй о том, как писатель хотел раздавить зайца или разбивал уткам головы об лодку, я видел в нем затаенного психопата. Вдобавок он, как и все его ровесники, пораженный советской стерилизованной моралью, сдавлен ей до противоречивого злобного глумления над телесными радостями, которых вроде и хочется, но нельзя, ибо гнусно. В чем он с горечью признается, но поделать ничего с собой не может.

Но как литература — это изумительно.

Вчера делал лазанью. С бешамелем. Бешамель был самым сложным ингредиентом. Наверное, больше я его делать не буду. С моим отвращением к молоку варить этот соус — занятие тяжкое. Получился он к тому же густым и плохо впитался в рагу, отчего вся лазанья приобрела молочный привкус.

---

Кузина очень глубоко прониклась романтикой электричек и непрерывно теребит взрослых «Когда же мы снова поедем на электричке?» Я пообещал, что мы обязательно покатаемся на неделе, и сегодня повез ее на станцию Кунцево исполнять обещанное. Мы прокатились до Белорусского вокзала. Это всего около десяти минут пути, но дальше ехать неудобно и, в общем, некуда. От вокзала мы прошлись проулками и дворами до Большой Садовой, откуда поехали на троллейбусах обратно к Университету, потому что становилось очень жарко.

Вечером мы соревновались в искусстве скороговорения скороговорки «На дворе трава…», замеряя наши попытки секундомером. Наломали много дров. Мой лучший безошибочный результат составил 2,83 секунды.

---

Увлекся чтением старых дневников, особенно описывающих Москву. Это меня после Суворина потянуло. За последнее время я прочел дневники Булгакова, Хармса, начал почитывать Чуковского (у него очень уж много), а сегодня наткнулся в ЖЖ на дневник москвича 1940-х гг. Дневник не интимный, а скорее повседневный. Автор, по опубликованным пока записям, серьезно увлечен культурным досугом и то и дело посещает кино, театры и выставки. Читать заметки о Москве 75-летней давности достаточно занимательно. К тому же автор блога, обнаруживший рукопись, усеял расшифровку текста тогдашними фотографиями описываемых мест.

Прошлой ночью взялся читать дневник Суворина и не мог оторваться до пяти утра. Этой ночью закончил. Меня увлекли сперва сплетни про любовниц видных деятелей и всякие подобные штучки. Однако быстро заметно увеличилось число записей о правительстве и внутренней политике. Его заметки о политической и общественной жизни даже бессмысленно цитировать: там почти каждый эпизод — проекция текущего времени. И неумная самодержавная власть, и «грабители и воры» в правительстве, и придворные аферисты, и хапуги великие князья (покупают, например, старый корабль за 8 миллионов, а списывают из казны 10). Бурное предреволюционное брожение и всеобщее презрение к власти и чиновничеству со стороны и рабочих, и студенчества, и интеллигенции, и либерального дворянства.

Необразованный читатель тут может обнаружить особый путь России, ибо всегда так было и ничего не меняется. Но более грамотный и рассудительный найдет лишь подтверждение тому факту, что общественное развитие у нас отстает лет на 100–150, застряв на переходе к демократическим институтам буржуазного государства. Оттого и вертимся с теми же измученными декорациями и приевшимися лицедеями.

Продолжаю зачитываться своими рукописными дневниками. Заметил, что в 2008 году у меня встречается больше личных и бытовых заметок. Такое вышло пребывание. К тому же я не сразу нашёл жильё и первые дни жил в отеле. Короче, ниже я опять собрал нарезку из заметок, но лишь по первой части того лета. Поскольку после учёбы я в тот год ещё уезжал на месяц в Италию. Потом вернулся и поехал на север Греции, где провёл около двух недель, потом снова вернулся в Афины, а оттуда уже улетел в Москву.

5 июня
Все таксисты похоже проходят тренинги лести. Снял номер в Пирее. Кровать занимает почти всю площадь комнатёнки. Всю ночь за стеной кто-то громко храпел.

6 июня
С утра в метро закрыты все кассы. Не понятно, как купить билет. Жара. Ищу жильё. Тем временем хожу вдоль моря, как собака мимо мясного отдела. Люди — добрые и замечательные. Все хотят поговорить. В центре куча полицейских. Оказалось, приезжал Саркози.

7 июня
Всё ещё в отеле. За стеной слышно, как чистят зубы. В итоге заселился в тот же дом, что и годом ранее.

9 июня
Самый настоящий ливень. Ура! Жаль только, на море до сих пор не попал ни разу.

10 июня
Сказали, что два дня назад было землетрясение. А я ничего и не почувствовал.

11 июня
Мой мексиканский друг Марко переехал ко мне. Осталась ещё одна свободная комната.

12 июня
Обнаружил, что ем хлеб за 2 €. Возмущён. Сменил группу в Университете. В этом году не стал отсиживаться.

14 июня
На пляже накрыло волной полотенце и сумку.

19 июня
Лекции читают неинтересно. И пиджак великоват у лектора.

20 июня
К нам подселили одного жильца: Божан, стафф-менеджер из Словении. Въехал, как покоритель далёких земель: с кучей рюкзаков и сумок, с запасами продуктов из дома, в том числе соли и молока. Ходит босиком и курит. Хм.

21 июня
А-а-а! Мною отдраенная ванна превратилась в свинарник. Словно все рабочие мира помылись в ней. Отпечатки ног даже на бортах. Новый жилец нам явно не нравится. Расстроенный я ушёл на пляж. Там ветер, у всех улетают шмотки, полотенца и зонтики.

22 июня
Всю ночь дул ветер, стучали ставни. А в 6 утра в окно постучал наш новый сосед. У него не получается открывать дверь ключом. Что он делал в это время на улице — загадка.

23 июня
Встал рано из-за комара.

25 июня
В автобусе вырвало ребёнка. Весь день такой!

27 июня
По дороге на пляж видел, как у одной дамы сорвало ветром шляпу.

30 июня
В рестране на Плаке ждал счёт дольше, чем еду. В три часа ночи услышал шум в ванной. Я выбежал, оказалось, Марко не нашёл в темноте ключи и решил влезть в дом через окно. Ещё он телефон потерял.

2 июля
Божан поставил воду на плиту и уснул. За три часа она вся выкипела, потом начала дымиться кастрюля, наполнив всю кухню дымом. Ушли на пляж, чтобы всё выветрилось.

4 июля
Ночью в мою комнату вошла собака и стала совать морду ко мне в кровать. Я испугался в темноте, схватил швабру и выгнал непрошенного гостя под хвост. После этого мне до утра снились кошмары.

7 июля
Пока был в душе, погас свет во всём доме. Не дрогнул и домылся в темноте.

12 июля
Собака изнасиловала мои тапки. Ужас!

19 июля
В пять часов вечера в последний раз вынес мусор из дома, получил обратно депозит за дом, пожал руку хозяину и уехал в Патры.

21 июля
Из Венеции до Милана ехал на поезде с француженкой и боксёром из Багдада. Последний улыбался и приглашал всех посмотреть, как его будут бить.

Папки, тетрадки, стопки бумаг разлетелись по всему полу. Это я неудержимо ворвался в свой шкаф. Среди всего этого культурного наследия оказалась и увесистая красная папка. В ней были собраны мои материалы по греческому языку и всякие прочие сопутствующие записи. В частности, мои лаконичные дневники, которые я вёл в Греции и Италии. Когда-то я хотел написать по ним более пространные заметки, но потом разленился. Что-то я использовал в описании моих путешествий. Какие-то короткие истории я рассказывал в блоге прежде. А теперь подумал, что выложить это в виде своеобразного дайджеста будет интереснее. Здесь я выбрал моменты из греческого дневника за 2007 год. Остальные потом обязательно тоже разберу.

8 июня
Купались ночью на пляже. Рядом орала молодая греческая пьянь. По ночам гавкают собаки и громко квакают лягушки.

10 июня
Гулял по районам, расширил кругозор, нашёл дохлую крысу. Много жирных собак. Лягушки квакают на весь район.

13 июня
Жара. В Университете засыпаю под кондиционером и под речи преподавателей. Несмотря на моё тихое поведение в группе, меня засекли и предложили перейти на более высокий уровень. Мусор, грязь, жирные собаки.

14 июня
Греки не работают совсем. Живу по расписанию Университет → дом → пляж.

16 июня
Время летит, ощущение, что живёшь вечность и всё знаешь. Вот сегодня бегом по магазинам, так как завтра — воскресенье и всё будет вообще глухо.

17 июня
Отдали бельё в стирку хозяевам. Двое суток — ни белья, ни хозяев.

18 июня
Перевёл кое-как Пастернака на греческий. Купил итало-греческий словарь.

19 июня
Сдал Пастернака. Большой пляжный день.

20 июня
Проспал всё на свете. Меня разбудили два грека, пожаловались, что их кусает собака.

22 июня
Нашли на помойке энциклопедию. Еле дотащили.

23 июня
«Есть, есть… есть ещё здесь хоть кто-то, кроме меня?», или о ночной жизни Афин.

24 июня
Греки не только не работают, но и не двигаются.

28 июня
На парах по-прежнему тянет в сон. Похолодало до 39º (мелочь, а чувствуется). На море, наконец, классные волны.

30 июня
Ездили в Навплио. На дороге шириной в два пальца чуть не столкнулись с грузовиком.

2 июля
Выронил в ресторане кошелёк, вышел без него; на полпути обнаружил утрату, вернулся — лежит себе под столом.

3 июля
Решил проспать Университет, а там раздавали деньги. Вечером дошёл до места, где кончается асфальт.

9 июля
На первой паре в аудиторию заполз таракан. Все визжали и очень долго его убивали.

12 июля
В библиотеке сидел и фотографировал кучу источников для диплома.

13 июля
С раннего утра продолжил щёлкать книги под бдительным присмотром важной библиотечной дамы. Ходил в турбюро, выбирал, куда поехать. Хозяин, весело подмигивая, рассказал, что Миконос для педиков. Тем же вечером какой-то старичок предлагал мне поехать повеселиться с тремя женщинами. Не вышло.

Ну и совсем немного усталых наблюдений о посещении Корфу.

21 июля
Прибыл на туманную Керкиру, чувствуя себя полнейшим иммигрантом.

22 июля
Проспался. Трижды уборщица пытался ворваться в номер. Не пустил. Пообедал в «Посейдоне», искупался и продолжил спать.

24 июля
Живу жизнью островитянина. Никакой цивилизации.

28 июля
Наличных осталось 10 евро. Банкоматов нет. Карточку принимают не везде. Чаевые оставлять нечем, поэтому в рестораны хожу по одному разу.

29 июля
С едой плохо. Принесли пиццу с грибами и перцем, хотя я особо подчеркнул во время заказа, что не желаю видеть именно эти два ингридиента. В отместку съел две порции большого клубничного десерта.

Последняя запись в моём давно запущенном рукописном дневнике:

Вчера я чуть было не откинулся от счастья. Ослеплён, как новорожденный детёныш.

Сами обстоятельства не указаны. Ещё на страничке присутствуют какие-то научные заметки про Флорентийские хроники, иезуитов и тигров, которые тоже предстоит расшифровать.