Ещё пару лет назад я очень много читал. Есть выражение «читать запоем». Я не могу себе представить этот процесс, поэтому не употребляю его, но некоторым оно может помочь понять, что я имею в виду. Я набрасывался на книги как пьяная кошка, совершал безумные рейды в книжные, и в результате дошло до того, что у меня не осталось свободного места в шкафу, где я расставлял свои приобретения. Книги стали занимать стол, тумбочку, табуреты, некоторым пришлось даже отдать место в гардеробе. Конечно, всё я прочесть не успевал и покупал, скорее, на будущее.
Со временем я стал обнаруживать, что читаю всё меньше и меньше, а в момент, когда я поймал себя на мысли, что последняя книга была прочитана более месяца назад, признаюсь, испугался. Это не значит, безусловно, что никаких букв я в течение месяца и в глаза не видел — нет! Но былой порыв пропал. Хотя уезжая на лето, с собой я брал книги, и почти большая часть была прочитана в первые же дни. Однако секрет заключался в том, что я просто убивал время, не обустроившись как следует на месте.
Теперь нужно перейти к счастливому концу этой истории. Неделю назад вдруг снова захотелось читать. Пришлось пойти на поводу у этого желания и набросится на книги. Чтобы испытать проснувшуюся тягу на прочность, для начала я решил подкинуть себе что-то лёгкое — рассказы о гольфе Вудхауза. Они прошли как по маслу в пару дней, тогда я решил дочитать заброшенную на восемьсот какой-то странице «Золотую ветвь» Фрэзера. Там, в принципе, всё уже было ясно, и мне оставалось лишь подобрать выводы, которые легко угадывались и на основе всего вышеизложенного фактического материала. И что? — хотелось ещё.
Я обрёл уверенность в возродившемся книжном голоде и теперь коротаю ноябрьские серые деньки с книжкой в руках. Как в старые добрые времена.

Так получилось, что весь день пробегал по Москве, а в некоторых местах удалось побывать по несколько раз. Возле памятника Жукову застал какой-то бесконечный парад милиционеров — очень интересно выглядело всё.
Потом, когда встретились с Д.П. и бежать никуда не надо было боле, спокойно прогулялись вдали от шумных площадей. На Никитской всегда тихо и много интересного.

Самое загадочное место на этой улице — это магазин недалеко от Зоологического музея. Его можно узнать по пустым пыльным витринам и рекламе напитка «Crush». Магазин этот — настоящий привет из совка, ворота в прошлое. Как он работает до сих пор — загадка. Всякий раз, проходя мимо, мы проверяли, работает ли он всё ещё и, если да, то что нового. Заглянув в него сегодня, мы обнаружили явные перемены. Свет уже не горит, электричество отключено, половина помещения опустела, работает лишь вино-водочный отдел. Продавец в белом фартуке обслуживает единственных, наверное, клиентов: двух каких-то пьяных граждан, — выражаясь словами Паниковского, людей из прошлого, — разместившихся за столиком, и рыжего жирного кота. Всё это в полумраке, возле окна, пока ещё пропускающего через пыль свет, в пикантных ароматах испорченных продуктов. Мистика!

Впервые за много лет случайно посмотрел новости по Первому каналу. Сюжеты были следующие: толпы людей с флажками на улицах, выборы в США, юбилей какого-то училища и репортаж о фильме «12» Никиты Михалкова. Ни слова почему-то о кризисе и рецессии в Европе и США.

В этом году в Греции я основательно подсел на клубничное мороженное-чизкейк «Häagen-Dazs». В жарких температурах я дурею и начинаю искать спасение даже в мороженом, которое обычно ем чрезвычайно редко. «Häagen-Dazs» покорил меня своим великолепным вкусом и стал постоянным пунктом во время закупок в супермаркетах. Мороженое при 36—42 градусах успевало растаять за считанные минуты, пока я его только нёс до дома.
Чуть позже мы с соседом наткнулись и на прибрежное кафе голландской фирмы, посещение которого всё время откладывалось по разным причинам: редко доходили до него, а мой сосед мне открыл ещё такую особенность латиноамериканцев, как неприятие молочных продуктов в больших количествах.
Один раз всё же я там побывал. Случилось это уже в самый последний день, точнее ночь накануне отъезда из Афин в Милан. Все друзья, в основном, уже покинули греческую столицу, и прощальную прогулку мы проводили втроём: я и две мои знакомые с Сицилии. И вот это кафе было последним пунктом той прогулки. После мы прощались в два ночи, обещая встретиться через две недели, но, как оказалось, больше уже не увиделись. Моим планам о посещении Сицилии не суждено было сбыться по разным причинам.

Обнаружив — неожиданно — это самое мороженое в московских магазинах и накупив его до кучи, вспомнилось мне всё это.

«Wrigley’s Doublemint» — лучшая жвачка в мире. Классическая мятная, безо всяких псевдохеровин, спасающих зубы, — просто и приятно. Хрен найдёшь в магазинах Москвы в последние годы. Поэтому каждая пачка мне доставляет кучу радости. Вот и сегодня совершенно случайно купил на Лубянке.

Разве есть что-то лучше?

А чем моетесь вы?

Многие думают, что я как-то старательно выбираю глупости в Университете. Нет, на самом деле они мне сами бросаются в глаза, а такое внимание именно Московскому Университету я уделил исключительно потому, что большую часть времени проводил в его стенах и на его территории. Не секрет, что я летом бывал и в греческих ВУЗах. Поверьте, там тоже без глупостей не обходится.
Например, греческие учёные мужи даже не смогли правильно написать по-английски слово «университет». И на листах университетских блокнотов глупость разнеслась по всему миру.

Кстати, это не единственная загвоздка со словом «university» в Греции. Была ещё какая-то ошибка в этом слове на одном плакате, но я забыл сфотографировать и теперь не могу вспомнить, какая именно. Но тоже не менее глупая.

А ведь просто решили вернуться старой дорогой.

Давно оказывается мы тропами теми не ходим. Объявлению уже год почти.

Сегодня впервые за время обучения в новом корпусе обнаружилось, что, оказывается, нельзя гулять за зданием. Об этом сообщил немногословный охранник. Сначала, правда, он пытался не пустить нас окончить нашу стандартную прогулку, сказав, что путь перекрыт. Но когда мы сами проверили это, обойдя корпус с другой стороны, выяснилось, что он нам наврал. Во второй раз он, выбежав со словами «Чо вы здесь ходите?», привёл другие аргументы: с этой стороны висят камеры и его ругают, когда камеры кого-то фиксируют и ему приходится выходить на улицу.
Итог. Доводы признаны неубедительными, и всё время существовавшая традиция прогуливаться в перерывах между парами продолжит существование. Добавлю, что кроме сомнительного «Низзя!», никаких табличек, надписей и предостарегающих от прохода знаков там не было и нет.

Я вообще считаю себя русским человеком, поскольку говорю на русском языке. Изначально. То есть он — мой родной. Но ошибок даже при работе с сайтом не всегда избегаю по причине невнимательности. Когда текст пишется от руки, то это совсем иное. Там ты весь вливаешься в руку, держащую условно перо, и, чтобы допустить ляп, нужно просто быть необразованным или совершенно не в себе — просто водить по бумаге, думая о другом. Мысли у меня в голове вертятся быстро, и мне удобней печатать, нежели писать: тогда я могу успеть выразиться до конца и быстро вывалить задумку, преобразив её в буквы, слова, предложения. При рукописном самовыражении, которое требует больше времени, мысль, прежде чем рука физически её выведет, успевает в голове прокрутиться несколько раз, обкататься. Ошибки в таком случае практически, как я писал, не бывает.
Основные проблемы при наборе текста — это, конечно, опечатки. Если я её нахожу, то себе места уже не нахожу. Вот что я сейчас расписался тут? Я просто обнаружил в тексте годовалой давности пропущенное двоеточие. Исповедался.

Тарзан — супергерой моего детства, смесь Маугли и Джеймса Бонда. С первым его роднит социальное происхождение, со вторым — количество новелл, романов, фильмов и телесериалов. Две имевшиеся толстенные книги Берроуза были прочитаны мною за период с семи до десяти лет несколько раз. Ещё я помню, что в начале 1990-х гг. очень любил смотреть чёрно-белые фильмы с Вайсмюллером, где он кувыркался с разными хищными зверями, бегал с мартышками, плавал и боролся с огромной змеёй, общался в перерывах между своими победами над окружающим животным миром с очаровательными американками или со своими обезьянками — одним словом, он вёл активную и здоровую жизнь.

Когда наш факультет находился в старом корпусе, идти до него было, конечно, далеко, зато интересно, так как по пути встречалось много интересного. Сейчас об этом уже вспоминается с ностальгией. Не забуду радость от «старого падлы» на стене одного из зданий.

Фото было сделано полтора года назад. А мистический падла так и остался нераскрытым, несмотря даже на указанные цифровые комбинации. Напрашивается вывод, что падла сидит в кабинете с таким номером. В той же цветовой гамме анонимный доброжелатель хотел раскрыть секреты и место обитания «чупыря», но вероятно, был спугнут.