А мы с приятелем всё ещё печатаем книги. Безответственные тунеядцы и лживые бездельники из хамоватой типографии МГУ всё ещё не ушли окончательно из нашей жизни. Да, этот процесс оказался удивительно долгим и затянутым. Даже вахтёры нас уже запомнили, говорят, что ходим как на работу.
Ну что нового? Да всё так же. Заказ виртуозно перекидывают от одного менеджера к другому, заверяют, что будет готово на следующей недели и бац! — всякий раз что-то случается. На прошлой неделе говорили, что всё напечатали, осталось сшить. А на этой выяснилось, что и не напечатали вовсе. А почему? Не поверите — бумага кончилась! Даже не знаю, заврались или действительно так нелепо всё у них. В итоге уже не смущаясь сразу отодвинули нас ещё дней на десять. Так что пока остаётся терпеливо ждать. Пока…

Типография МГУ — это полная халатность и безалаберность.
Обращаться туда, конечно, не стоит, особенно если для вас важно получить качественный заказ вовремя.

Мы с другом-автором жутко сожалеем, что решили в неё обратиться, соблазнившись близостью и обещанным скидкам сотрудникам МГУ. Скидку, кстати, в итоге получили просто издевательскую (чуть более 1%), хотя основная проблема даже не в этом. Нам запороли заказ, а теперь затягивают решение проблемы, достаточно по-хамски уходя от ответственности.

Ещё предзаказное обслуживание было каким-то обескураживающим. Просишь менеджера связаться, как только будет готов заказ, а она легко так отвечает: «Хорошо! Ну или вы мне позвоните, если я вдруг забуду». Мы просто обомлели от такой искренности.
Потом оказалось, что и связаться не всегда возможно: менеджера всё время нет на месте.
Далее нас кинули с датой вывоза. Сказали, что тираж можно забрать. Подгоняем машину, грузчиков, бац! — ещё половина книг не готова. Что за ерунда? А менеджера нет на месте, начальство канючит, что ничего не знает, жалуется на свои внутренние отношения — ну просто мелодрама.

Под занавес выяснилось, что и напечатали-то не тот макет, что мы утвердили, а пробный. Сейчас мы стараемся добиться полной замены заказа. Разговор идёт туго. При нас треплют языком про подход к работе, доступность для авторов, показывают цирк с церемониальной обеспокоенностью и важностью клиента, хотя тут же походя хамят и даже не шевелятся в нужном направлении. Мы просили исправить их ошибки, нам разыграли дешёвое сочувствие. Обидно и оскорбительно.

Ну и, конечно, сразу же всплыли истории прочих несчастных, намучавшихся с типографией МГУ. Осозновать себя одним из — это не облегчение. Но подтверждение качества.

В планах ещё печать от трёх до семи книг. Поэтому на будущее ищу новую типографию. А от типографии МГУ бегите.

Сегодня впервые за полгода посещал новые постройки Университета. Они очень ужасные, я стараюсь даже не смотерть на них, но пришлось. Искал местечко, где можно сесть с компьютером и обсудить с приятелем ряд документов и текстов.
Я заметил, что всё стало намного более неприспособленным для людей. Апофеоз кретинизма — здание новой библиотеки — по-прежнему с трудом впускает внутрь себя людишек через жалкий боковой проход для челяди и сторожей. Главные двери с самого помпезного открытия несколько лет назад вроде так никогда и не открывались. Внутри всё до блёва блестит нищим золотом, и никого нет — мавзолей, тихая обитель смерти и вбуханных от одури денег.

Случайно на глаза попался корпоративный буклет про Университет XXI века. Это про тот, в котором туалетная бумага стала осторожно вывешиваться совсем недавно. Да и то в малых порциях, да и то в новых постройках.
А с живущими в ГЗ друзьями мы всё время шутим, что они живут в самых элитных трущобах Москвы.

И до сих пор нет бесплатного вай-фая. В XXI первом веке, блин!

А в кафе, где есть, дерут почти двести рублей за чизкейк, который оказывается замороженным до смерти пошлым советским пирожным. Это так подло!

Самое ценное в Университете — это люди. Самое страшное — что на них плевать.

Сейчас уже довольно сонно просматривал сайты отечественных мясокомбинатов. Они все до неприличия скучные, что их даже жалко.

Потом произошёл вдруг ступор. Компьютер подвис, хотя продолжала тихо звучать музыка, кнопки не реагировали, и заиграл какой-то жуткий гимн мясоделов. Это было ужасно, они перебубнили моего любимого Олфилда, а я не мог даже спасти его. Было открыто много вкладок (это всегда подлость играть музыку на сайте), и я мог только догадываться, какой мясокомбинат упоминать в последующих молитвах. Тем временем бубнящие обещали завалить всю страну колбасой. Но в припеве (после, оказалось, что это был только лишь припев) они выдали себя. Это оказался «Сочинский мясокомбинат». Хор было уже начал заводить вторую часть про мясное изобилие, но тут наконец браузер схлопнулся.

Это было оскорбительно.

Ох, как я сегодня ездил. Все потехи транспортной системы нашего любимого города свалились на меня. Во-первых, я добирался на троллейбусе до Киевской аж 40 минут. Первые 20 ушли, конечно, на выковыривание с Мичуринского. Троллейбусы вообще самые медленные и убогие, плюс водитель явно никуда не хотел спешить: останавливался на светофорах ещё пока зелёный горел, всех пропускал, нас даже автобусы стали обгонять, что ещё скажешь. Пожалел, что не дождался маршрутки — приехал бы раза в четыре быстрее. Во-вторых, я снова пришёл к давно забытому откровению. Вкратце если, после Таганско-Краснопресненской ветки, которой мне давно не доводилось усиленно пользоваться, моя любимая Сокольническая мне показалась просто образцово-показательной, почти святой. На фиолетовой ещё и коллапс вдобавок сегодня приключился. Полный набор, короче. Даже вспотел от тесных объятий граждан.

Однажды я посетил в Милане «русский» магазин. Вообще все подобного рода магазины за границей — это такие осколки, даже ущербные остатки советских Универсамов, давно переделанных в Москве в «Перекрёстки» и «Рамсторы». Эта ностальгия по застою столь живуча потому, как я думаю, что свалившие на Запад люди помнят всё русское таким. Безжизненные полки с едой, страшные банки, которые и в Москве-то уже не продаются, пресные консервы, несчастные пельмени, стелажи с дисками Аллегровой и Буйнова (твою мать!), русские азбуки с иллюстрациями, сделанными олигофренами и калеками, — впечатление, что всё это собрали со свалки за разорившемся придорожным ларьком. Для полного кретинизма такие магазины называют исключительно «Калинками».
Одного посещения этого заведения мне хватило на полный ворох мерзких и постыдных воспоминаний.

Всегда с недоверием относился к слову «студент». «Студент» для меня это что-то жалкое и бесполезное, хнычущее и трясущееся. По-русски я никогда не говорил «Я студент», а предпочитал форму «Я учусь в…»
Теперь вот я столкнулся с пока безобидной для меня формой «Я аспирант». Я сам увидел своё имя в списке зачисленных и получающих 1500 рублей в месяц — трёхчасовой оклад старательной филиппинской уборщицы в Милане. Посмотрим, что из этого выйдет.

Современные книжные магазины становятся всё ужасней, поэтому я решил большую часть книг теперь закупать через интернет. Меня раздражает расклейка липких противоугонных ценников и сопутствующих полосок, лент, ромбиков на обложке и страницах. Они же, сволочи, портят книги.
Кстати, в Европе в приличных книжных такого безобразия не допускают. Там как-то умудряются ограничиваться штрих-кодом на самой книге и не портят издание. В Москве ещё более или менее нормальные ценники в «Прогрессе» на Парке Культуры и в Академкниге. Последние — милые остатки 80-х годов! — поддались пару лет назад этой моде, хотя до этого вполне обходились лёгкими карандашными пометками. Правда, и сейчас их ценники маленькие и незатейливые, вполне легко отдираемые после покупки.

В фильме «Я был солдатской невестой» герой моего любимого Кэри Гранта нервничает, ожидая решения американских военных чиновников о его браке. Высмеивается там бюрократия следущим образом. Бумаги якобы медленно движутся по ведомствам, перкладываются, а жених с невестой нервничают, опасаются отказа. Спустя день после отправки документов они уже не находят себе места. Когда проходит неделя, а ответных бумаг всё ещё нет, герои взвинчены до предела, ругаются, сваливая друг на друга вину за невероятно долгое разбирательство. Что там случилось дальше — посмотрите, уважаемые, не пожалеете. Конечно, это комедия. Для нас даже в большей степени.

Вручение диплома я ждал больше месяца после защиты. Это ладно. Вкладыша к диплому я ждал ещё две с лишним недели. При этом бумаги шли не из военного штаба за несколько десятков километров, а всего лишь с другой стороны Ломоносовского проспекта. И самое свежее. Я вроде поступил в аспирантуру в этом году. Вроде — потому, что спустя уже 10 дней после последнего экзамена ничего ещё не изменилось. Хотя вчера я узнал, что вывешен список зачисленных и я там есть. Теперь ещё немного недель и будет, возможно, даже приказ и выдадут ксиву. К сожалению, всякие бумаги у нас движутся медленнее, чем в XIII веке. Я всегда считал, что достаточно уволить все отряды заслуженных тёток и старух и посадить пару-тройку исполнительных девочек с ноутбуком, чтоб решить все проблемы. И чай нахер запретить им пить!

Одной этой фразой мне можно подпортить тот самый аппетит. Что может быть ужасней, когда ешь, услышать вдруг это послание? Разве что необходимое ответное приветствие пирующего, счастливо ожидающего благословения на расправу с пищей. Бывало, конечно, и я говорил подобную фразу, но это не оправдывает её необходимость.

Кстати, я уже вступал в дискуссии с сотрапезниками, пытаясь их убедить в абсурдности высказывания. Разве может быть аппетит приятным? В оригинале употребляется, конечно, прилагательное «bon», которое притянуть-то можно к приятному, но не в этом случае. Вообще аппетит, на мой взгляд, либо есть, либо отсутствует, пропал, как говорят. И надеяться вернуть его этим беспощадным вторжением в отношения с обитателями моей тарелки — переоценка своих возможностей.

До чего я не выношу всякий церемониал и традиции.

В Москве кретины-умельцы всех мастей и прочие несчастные оформители снова переживают болезненное предпраздничное оживление и, словно ужаленные в голову, соревнуются, кто гаже всех выразит чувства к городу в блевотном плакате.