Всех так закружила неожиданная декабрьская оттепель и всеобщее воодушевление, что даже стыдно и неуместно писать жалостливые посты про свой больной нос, рассказывать, что нового съел и какие мультики посмотрел, писать про то, как с утра выгонял глупого голубя с балкона, и уж тем более всякие весёлые журнальчики показывать. Прикрывшись этими бурными настроениями, я, пожалуй, напишу ещё немного о своих взглядах.

Ещё перед 4 декабря я писал, что, к сожалению, голосовать все будут против, а не за, потому что нет какого-то иного позитивного выбора. Для многих такая безысходность рождает бессмысленность каких-либо перемен и понятное смирение (а что, с ворами хотя бы весело: у них цыгане с гитарами и медведи пляшут). С кем тогда? Что делать? — пугается уставший гражданин. Однако, возможно, не стоит нетерпеливо рыскать в поиске суперфигур, которые возьмут на себя вашу волю.

Да, конечно, было бы замечательно обладать лидером, символизирующим принципы современного цивилизованного общества. Чтобы это стремление и эта идея скрепляли его всего, как огромный болт, вкрученный от головы до пят. И мне бы самому хотелось, чтобы появилась благородная, честная, сильная и уверенная фигура масштаба Ли Куан Ю. Ну или Рузвельта, на худой конец: чтобы все в едином порыве бросились прокладывать дороги. Однако не стоит приуменьшать свои собственные силы и полагать, что кто-то решит разом все проблемы. Когда верхи не могут, а низы не хотят, самое время взяться среднему классу за дело. Я повторюсь, но я верю, что у нас ещё много добрых, умных и порядочных людей, каждый из которых может совершить многое ради одной единственной простой цели: сделать Россию нормальной страной. Открытой и прозрачной, без бесстыдной коррупции, без нездоровой мании величия и полубандитского пижонства.

P.S. Вообще печально, что последним человеком, который уж наверняка знал, что хочет сделать со страной, был Сталин. И он перекроил и перекромсал её всю под свою идею. Так что когда после него пришёл черед господства посредственностей, никто из них точно не понимал, что делать дальше, и продолжал неловко катиться по лицемерной инерции. А прочим предстояло лишь покорно ожидать, пока очередной вождь до смерти наиграется с племенем. После него осталась перекорёженная измученная нищая страна без городов и инфраструктуры, оторванная и изолированная ото всего мира, с людьми, в большинстве своём не приспособленными к нормальной жизни. И какие бы попытки не предпринимались, никто не смог пока одолеть это тяжкое наследство. При этом, конечно же, существуют особы, гордящиеся непостижимостью своей дремучести. Да и вообще «quand la populace se mêle de raisonner, tout est perdu». Но я уверен, здравый смысл должен когда-нибудь прорваться через эту серость.

Я заметил, что даже самые тихие и аполитичные люди встрепенулись за последние дни. О выборах говорят и пишут те, от кого я меньше всего этого ожидал. В том числе и я сам. Да всё потому, что это давно уже никакой не вопрос политики. Люди обеспокоены не сменой спикера Думы, они не отдельные партии отстаивают и не за свои программы выходят на площадь. Нет! Всех подло обманули, и именно эта откровенная несправедливость глубочайше задела почти каждого человека, ну кроме разве что свезённых в Москву двоечников с барабанами.

Однажды в самолёте я несколько часов просидел рядом с дурно пахнущим человеком. А ещё прежде в троллейбусе за мной сидели какие-то косматые подростки с убийственным запахом. А ещё… Немытые потеющие граждане не чувствуют собственного запаха, беззаботно свыкаясь с ним и не осознавая невыносимости своих ароматов для окружающих. Нужно обладать определённой стойкостью и беспристрастностью, чтобы не делить грязь на свою и чужую. Не попадайтесь в ловушку избалованного снисхождения к себе. Ваша грязь такая же, как и у других. Мойте шею и уши, даже если вам кажется, что они чистые. И как бы вы это не скрывали, помните, что воротнички рубашек всегда сдадут вас с головой.

Сегодня я был с визитом в больнице. Подробности не так важны. Просто я столь редко посещаю такого рода заведения, что после всегда — будучи и без того весьма впечатлительным и даже в определённой степени ранимым — долго переживаю и глубоко замыкаюсь в тягостных мыслях. Сегодня я был, говорят, в хорошей больнице: чистой, светлой, но всё равно словно нарочито бездушной. Каждый сантиметр сделан словно в укор или на зло. Кажется, это всё не для людей. Это просто воплощённые в жизнь линии на посредственном проекте. Комнаты, двери, кабинеты — тесные угловатые блоки, сплошная иллюзия и высочайшее достижение карго-культа. При этом огромные, нечеловеческие расстояния, неудобные проходные с охранником и турнекетом, конечно же.

Врачи, медсёстры — ощущение, что их постоянно не хватает. Некоторые лица очень умные, некоторые — добрые. Встречаются и безразличные, но чаще уставшие. И больные… Или лучше пациенты? Все эти пятидесятилетние старички в синих спортивных штанах и коротко стриженные старухи в бесформенных цветастых халатах, в шерстяных носках на бледных ногах — молчаливые и печальные они обречённо плетутся по коридорам. Некоторые идут в столовую — со своими ложками. Некоторым еду несут на подносах нянечки: жалостливое пюре с коричневой подливкой и прозрачный до дна бульон. И всё это в тех самых истошных детсадошных тарелочках с голубым узорчиком — тарелочках, над которыми хочется просто сесть и рыдать. И стопочки агитационных газет от «Единой России» ненавязчиво разложены по подоконникам.

Из окна видно очень далеко. Грязный декабрьский пейзаж с бурой травой, перемешанной со слякотью, корявые ветви деревьев и толстые вороны — других птиц не летает. Панельные дома грязно-бежевого цвета, помойки, гаражи-гаражи, какие-то бродяги таскают коробки внизу, трубы ТЭЦ затягивают горизонт дымом и пробки-пробки по грязным лентам дорог за горизонт, до куда хватает глаза.

Плюс это юг Москвы, который меня и без больниц пугает. После я ещё некоторое время толкался в тамошнем транспорте, чтобы выбраться домой. Но после пересечения психологического рубежа в виде границы западного округа стало немножко спокойнее.

Чёрная месса / Messe noire (1928)
Сначала церемонии всякие: собрались, разделись, сели по-задуманному, всё разложили, крови нацедили — строго по правилам. Ну а потом можно и повеселиться. И уже не до сатанизма — нормальная человеческая оргия. Все радуются и смеются в конце. Пять минут на всё про всё.

Попутчик / The Hitch-Hiker (1953)
Ух ты! Я думал, Айда Люпино здесь снимается, а она оказалась режиссёром и автором сценария. Хороший фильм, снятый по реальной истории преступника Билли Кука, застрелившего нескольких человек, в чьи машины он подсаживался как попутчик. Это ещё не психологический триллер, и напряжения здесь не так много, но кино безусловно незаурядное и интересное. В роли попутчика снялся Уильям Толмен, известный мне до этого исключительно как прокурор Бургер из «Перри Мейсона».

Дом на голой горе / House on Bare Mountain (1962)
Глупый третьесортный фильм про пансион голых девиц. Вяло пляшут с дракулами, оборотнями и прочими франкенштейнами. Пора заканчивать с Something Weird Video.

Так держать, Клео! / Carry on Cleo (1964)
«Carry on» — забавнейшая серия британских комедий со всевозможными сюжетами. Я пробовал смотреть первые фильмы, но они не затянули меня так, как снятые уже в 60-е годы. Почти в каждом фильме серии один и тот же актёрский состав: обалденный Кеннет Уильямс, Сид Джеймс, Джим Дэйл и пр. Меняются лишь декорации и образы. В этом фильме — древнеримская тема: походы Цезаря в Британию, заговор в Сенате и, конечно, египетские проделки с Клеопатрой. Аманда Барри в роли последней — просто очаровательна.

Возможно, я слишком подозрителен и придирчив, но мне показалось, что в этом фильме, как и в «Помпеях» с Фрэнки Ховердом, много сценок и сюжетов, повторенных позднее во «Всемирной истории» Брукса.

Так держать, ковбой! / Carry on Cowboy (1966)
Ещё одна дурашливая комедия в серии «Так держать!» Теперь — на Диком Западе. Ковбои, индейцы, стрельба в салунах — всё имеется. Диалоги забавные.

— Прошлой ночью меня чуть было не повесили, как обычного преступника!
— О, не стоит так переживать. Некоторые из моих лучших друзей были повешены.

Сукебан Блюз: Контратака королевы пчел / Sukeban Buruusu — Mesubachi No Gyakushu / 女番長ブルース　牝蜂の逆襲 (1971)
Японское кино. Совершенно улётный pinky violence фильм про девичью банду и прочих якудз. Такие все милые, но не лишённые гангстерских полуромантических страданий.

Вот зря, по-моему, pink film относят к грубому и порой примитивному грайндхаусу. Этот японский жанр на голову выше и эстетически богаче. Это не только драки и голые тётки, но и неожиданно ироничный юмор, достаточно качественные и красивые съёмки, да и сюжеты отнюдь не скудны. Прекрасная развлекаловка.

Похотливый сёгун и 21 его наложница / Ero shogun to nijuichi nin no aisho / エロ将軍と二十一人の愛妾 (1972)
Такие фильмы нужно только за одно название смотреть. Содержание, в принципе, не менее лихо и иронично. Наложниц куда больше заявленного числа, и их телам уделено изрядное количество времени. Во второй половине фильма была попытка взяться посерьёзнее за проблему принца и нищего, на основе которой тут собственно и выстроена история, и придать ему трагичности.

Соблазнение / La seduzione (1973)
Тоска. Есть один тип зажигательный, но всё уныние ему не разогнать.

Так держать, Эммануэль! / Carry on Emmannuelle (1978)
Вспомнил, что видел этот фильм давным-давно по тв, и смотреть дальше не стал. Не ахти.

Straight Time (1978)
Странный неторопливый фильм, но хороший, наверное. Мне показалось, что он словно состоит из двух разных кусков: не только по самой истории, но и по ощущениям от просмотра. Справедливость и одиночество сменились тусклой печалью преступника. Плюс ещё эта невыносимая притемнённость фильмов 70-х.

Убийство на автостраде / Delitto sull’autostrada (1982)
Бруно Корбуччи столько фильмов настрогал. Когда только успевал снимать? Это девятый фильм об инспекторе Нико Джиральди (предыдущие смотрел в сентябре и октябре). Так себе: Милиан, конечно, отжигает по-прежнему, но вообще — ничего нового. Хотя здесь снимается очаровательная Виола Валентино. И даже поёт.

Убийство на Формуле-1 / Delitto in Formula Uno (1984)
Десятый, предпоследний фильм. Уже надоедат, не правда ли? Ну тут хоть вроде Формула-1. И даже старые кадры с Монцы вставлены в самом начале. А вообще забавно: в каждом фильме всё больше места уделяют танцам и прочим перформансам главного героя. Тут уже чувствуется эпоха итало-диско.

Убийство в «Блю Гей» / Delitto al Blue Gay (1984)
Последний фильм о Нико Джиральди. Как лихо всё же они ругаются. Но этот фильм один из самых глупых в серии.

Цельнометаллическая оболочка / Full Metal Jacket (1987)
Потрясающе и жутко. Случайно отсмотрел не отрываясь.

Драконы навсегда / Fei lung mang jeung / 飛龍猛將 (1988)
Очередной забавнейший гонконгский фильм от Саммо Хунга.

Одержимая / Repossessed (1990)
Идиотская комедия. Вообще тут красочная мешанина. Сам сюжет — пародия и одновременно продолжение «Экзорциста» Фридкина — оставляет желать лучшего. Но в то же время первая часть фильма полна отпадных шуток и сценок в лучших традициях Цукера, Абрахамса и ещё одного Цукера.

Ночь в Роксбери / A Night at the Roxbury (1998)
Отпадно! Саундтрек убойный.
Дважды даже посмотрел.

Офисное пространство / Office Space (1999)
Так себе. Офисная тоска плюс глухая уродливость американской одноэтажной жизни. Энистон что-то везде неприлично одинакова. Меня уже отпугивает её появление на экране.

Вот все списки книг, которые вы бы взяли с собой на необитаемый остров или в тысячелетний полёт на какую-нибудь ледяную звезду, — совершеннейшая глупость. Потому что все называют уже прочитанные, а с собой надо брать что-то новенькое. Недоумевал ещё в школе, когда учительница по литературе хвасталась, что Толстой-то уж точно в этом списке. Ну знаете…

Завтра собираюсь в первый раз принять участие в голосовании, называемом у нас выборами. Причём до последнего не думал, что пойду, и возможно, в настоящее время это наименее действенное участие. Всё запаршивело до печальной ситуации: никто никого не хочет, но все знают, кого точно не хотят. Кого спрашивал и кого читал, идут голосовать против. Потому что за — не за кого.

Бонус: о судьбах мира
(из старой переписки)

Все умные, видимо, уже давно уехали. Ну или продолжают уезжать. И кушают гусей на пляже. Я неумный. Я писал. Поэтому я всё ещё продолжаю уезжать.

Я ещё года два-три назад противился мысли уехать навсегда из России. Теперь мне не по себе здесь всё больше и больше. Это нехорошие мысли, наверное. Я критично всегда настроен был, но раньше думал, что это можно изменить. Теперь мне всё чаще кажется, что это взорвётся само. И не цветы взойдут потом.

Самое главное сейчас, мне кажется, это сохранить русский язык, потому что больше ничего эту 1/6 никогда и не объединяло.

Присказка. Смотрел я несколько лет назад передачу с историком моды Васильевым. Он рассказывал, что вот в советское время худо-бедно было со шмотками и почти все поголовно спасались разными экспериментами со своим гардеробом, перешивая, переделывая и всячески обогащая вещи новыми идеями (в принципе, подобная самодеятельность в те времена относилась не только к одежде). А вот когда появились хорошие и качественные вещи, сшитые на людей, ситуация со стилем и вкусом неожиданно стала совсем серо-удушливой. Большинство принялось носить какое-то уродливое и безобразное барахло (да-да, у меня знакомые иностранцы до сих пор могут русских по страшным джинсам определить).

Мне кажется, с книгами и журналами ситуация схожа. Компьютеры и интернет открыли такие безграничные возможности, что все возомнили себя дизайнерами, оформителями, верстальщиками, несмотря порой на полное отсутствие вкуса и элементарного чувства здорового глаза. Неравнодушный издатель провинциальной газеты или журнала, ну посмотри в бездонных архивах сети образцы старых изданий, обрати внимание, как люди справлялись с текстами, иллюстрациями, какие шрифты они использовали. Ты можешь использовать опыт человечества. Это нормально. Спаси хотя бы читателей своего городка. Пусть их глаз будет тренироваться и становиться требовательнее к визуальной информации. Заодно зайди в настройки шрифтов своего компьютера и удали Comic Sans.

Сказка. Вот сейчас займёмся самым гадким — пораспускаем сплетни. Паршивенькое словечко. Оно у меня ассоциируется с какими-то деревенскими зазаборными пересудами глупых селянок. Даже слушать стыдно. То ли дело «госсип» — строгое солидное слово. Это не иначе как дворецкий что-то нашёптывает на ухо. Конечно, там тоже не совсем благородные вещи звучат, да и перед дворецким не всегда удобно показывать заинтересованность в такого рода историях. Приятнее узнавать неприличные вещи тайком. Из журналов, например.

Моя любовь к изданиям 40-50-х гг. не знает границ. Да и вообще к этому периоду как последнему сочному, богатому и максимально профессиональному. Борьба с излишествами — это не только хитрая выдумка советской нищеты, но и общемировая тенденция эстетического оскудения во второй половине прошлого века.

В 50-е гг. в Америке самые вкусные сплетни горели стыдливым румянцем на обложках журнала «Confidential», предтечи всех таблоидов современности. Хамфри Богарт описывал его популярность так: «Журнал есть у каждого, но все говорят, что его приносит повар».

«Confidential» оказался самой успешной и популярной идеей Роберта Харрисона, известного издателя, выпускавшего множество иных журналов. Но именно скандалы, слухи, сенсации разлетались огромными тиражами. Обложки под такие истории нужны яркие, броские, с захватывающими и интригующими заголовками, с известными лицами — это срочная молния с самыми важными секретами. Схема понятна и проста.

На страницах нас, конечно же, ждут обещанные разоблачения, фото с мест и горящие заголовки. Весь журнал словно пропитан тревогой и напряжением. И вот вроде бульварщина, а свёрстано на загляденье.

«В этом выпуске „Confidential“ откроет вам глаза и заставит их вылезти из орбит», — пугала редакторская колонка первого номера. Признаюсь, никогда с таким увлечением не читал скандальчики и слухи. Какие сплетни сейчас: кто-то родил, кто-то растолстел, у кого-то грудь увидели, кого-то вырвало. Тут же сенсации на ходу. И заголовки — как приговор!

Каждая история — это маленькая трагедия или сюжет для нуара. Марк Мэтьюс бросается к телефону, а мисс Уинифред Филдинг пребывает в замешательстве — это же вообще роман. И забыть такую пижаму уже невозможно.

Со временем резкий красный цвет был дополнен синим не только на обложках, но и на страницах журнала. Это лишило, на мой взгляд, композицию напряжения и резкости. Подобная буйная цветастость придала лишь смешливости и нелепости. У меня не было сканов номеров следующих лет, однако я посмотрел, что толкают бережливые пользователи на eBay: та же трёхцветная схема закрепилась на годы. Правда, пройдя через ряд судебных тяжб, журнал в конце 50-х присмирел и затих. Тот самый Харрисон продал «Confidential» в 1958, и вся шумиха вокруг него сошла на нет.

Не очень знакомый человек ещё. Начинаешь разговаривать, обсуждать что-то, шутишь вдруг (вполне тонко и остроумно, по твоему-то собственному мнению), но человек не смеётся. Не то что не улыбается (снисходительно хотя бы), нет! — он даже бровью не ведёт и смотрит с каменным лицом. Боже мой, каким пошляком себя чувствуешь. Такую глупость ляпнул, наверное, хоть под землю провались. А человек небось Камю всего прочёл и Шопена слушает вечерами, принял тебя за образованного, общался вот, а теперь… Тем временем подходит третий человек, подключается к разговору и тоже вдруг откалывает шутку. Но, Боже, какую! Она столь сногсшибательна и безукоризнена, что хочется жить дальше, хочется бегать голышом по парку секвой — вот какой верой в человечество от неё веет. Но тот тип опять не дёрнул ни одной мышцей на своём неподвижном лице и продолжает мочлаливо смотреть. А, ну всё понятно: он просто тупой. Вздох облегчения.

Я узнал, что на бразильских деньгах изображены не политические деятели, не первооткрыватели, не местные поэты, не светочи бразильской науки и — слава Богу! — не футболисты. А красуются на цветастых банкнотах звери. Черепахи, попугаи, обезьянка и даже ягуар. Это же невероятно круто.

Я, к сожалению, в Бразилии пока не был, и реалов у меня нет.
Узнал про них и взял фотографию здесь: http://leeloo-ok.livejournal.com/93073.html

В общем я вспомнил, что в девяностые в Москве продавали хот-доги, а теперь нет. Точнее их вроде как-то продают, но всё это уже не так трогательно. До всякой шаурмы, до фастфудных палаток, облепивших все входы в метро, до всего этого уныния делали горячие хот-доги. В таких небольших передвижных тележках на колёсиках — дёшево и быстро. Потом они исчезли на рубеже десятилетий. И что-то я вот вспомнил о них с некой ностальгией.