Помирающий свежий карп вдыхает дюжину раз в минуту. А госпожа Милюхина в постели — семьдесят пять. Насколько верно утверждение господина Милюхина, что его супруга холодна, как рыба?

Уже хочется посмотреть, не правда ли?

Я не нашёл ни английских, ни испанских, ни даже родных, французских субтитров к этому фильму. Поэтому смотрел очень настороженно, вслушиваясь в диалоги и понимая некоторые фразы наполовину. Сам сюжет забавный, всё в духе французских комедий, с путаницей и массой недоразумений. Ну а любоваться ранними, ещё второстепенными ролями Луи де Фюнеса всегда занятно.

Oggi

Domani

Dopodomani

Первая история мне больше всего приглянулась. Она трагичнее и содержит меньше фантастического фарса. Две прочие — забавнейшие, конечно.

Мне кажется, нет кошмарнее образа, чем созданный Граучо Марксом. Его усы, очки и нос превращают любое лицо в дьявольскую маску, которая всегда злорадно насмехается над тобой. Примерно по той же причине я всю жизнь боялся и недолюбливал клоунов. Они постоянно улыбаются. Они могут реветь, гримасничать, толкаться, дубасить тебя палками, но уголки их широких красных ртов всегда будут притянуты к ушам. Угрюмый образ хулигана из подворотни понятнее и очевиднее. Но если в той же тёмной подворотне встречаешь клоуна с пурпурными кудрями и красным носом или человека с усами Граучо Маркса — это конец. Этот извращённый циник не остановится ни перед чем.

Ну и к слову о лицах. Нашёл в залежах PhotoBooth снимок от прошлогоднего 25 августа. Вот, порадуйтесь!

Кстати, я никогда не понимал фразы «интеллигентное лицо». Сколько раз её не произносили, мне всегда представлялся очень солидный и серьёзный человек, ну как минимум Фрейд с сигарой. А потом оказывалось, что обладатель носит лицо простое и спокойное, иногда весьма заурядное, просто без дефектов и уродливых ассиметрий.

На днях я посмотрел пару старых забавных ужастиков с участием Иветт Виккерс. О фильмах я напишу в августовском обзоре просмотренного, а сейчас хочу немного рассказать про актрису. Я не сразу узнал её, хотя лицо показалось мне знакомым. Список её киноработ мне ни о чём не говорил — то есть в других фильмах я её увидеть не мог. Окинув быстрым взглядом биографию, я моментально выцепил из текста слово «Playboy», и тут же всё стало на свои места.

Девушка месяца в июле 1959 г., любительница балета и музыки Прокофьева, актриса в разных шоу и фильмах, одна из звёздочек b-movie. К слову, в кино она смотрелась очень удачно и естественно.

Однако эта приятная девица запала мне в память совершенно по иной причине. Самый жуткий хоррор случился с Виккерс в реальной жизни. Может, кто помнит новость об обнаружении её тела в конце апреля этого года, как выяснилось, спустя несколько месяцев после смерти — ужаснейшая иллюстрация одиночества и полудикого затворничества. Почтовый ящик её дома в Беверли-Хиллз зарос паутиной, и лишь тогда соседка заподозрила неладное. А когда она зашла в дом и поднялась в спальню, то наткнулась на разложившееся тело. Женщина завизжала и бросилась прочь оттуда.

Специалистам потребовалось несколько дней, чтобы наверняка опознать в останках актрису. В их заключении говорилось, что она пролежала так от пяти-шести месяцев до, возможно, целого года. И никто не знал, никто не беспокоился о ней всё это время. Эта история тогда меня сильно впечатлила и пробрала.

Пару лет назад в Италии меня впервые приобщили к холодной закуске в виде дыни с сырой ветчиной. Вначале я, конечно, не прочувствовал всего послевкусия и нехотя поддевал вилкой тоненькие листочки бурого прошутто крудо, больше налегая на саму дыню. Однако, сам того не подозревая, я постепенно распробовал такое необычное на первый взгляд сочетание. И теперь я всегда стараюсь есть дыню именно так.

Лет в восемь я решил написать свою автобиографию. Предвидя солидный том воспоминаний, я выбрал самую толстую тетрадь, взял карандаш и приступил к задуманному. Я написал о себе, где и когда родился и пошёл в школу, не забыл упомянуть, в каком году съездил в Крым. Получился бледный маленький абзац. Что писать дальше, я не знал. Было немного обидно, что вся жизнь втиснулась в несколько предложений. Кто-то из взрослых, застав меня за этим занятием, небрежно упомянул про описания любовных похождений. Тогда я написал большими буквами «Мои любовницы» и стал думать, кого вносить в столь интимные мемуары. Я уже расстроился, что придётся писать про всех, кого я знаю, чтобы не выглядеть пустословным, как вдруг всё также небрежно мне предложили включить в этот заветный список соседку. Сама она, стоявшая рядом же у плиты, захихикала и дала согласие, тотчас же вновь сосредоточившись на своих сковородках. Однако и это не сильно обогатило мой рассказ, так что вскоре я отложил тетрадь и больше к таким грандиозным замыслам не обращался.