У меня тут столько всего произошло за последние дни, что я, наверное, ещё долго буду осмысливать пережитое.

Например, вчера я торжественно вернулся в Москву, проведя до этого три дня и две ночи на границе в кабине машины и перебрав все немыслимые позы. Таможенники сурово досматривали вещи, открывали коробки с книгами с амазона. Долго смотрели, озабочено глядели на обложки, потом позвали старшего: «Эй, посмотри! У них там книги не на нашем языке». Тот вертел их в руках, листал, спрашивал о содержании. На дне коробки нашлась накладная со списком заказа. «Ни хуя себе! — присвистнул старший, изучая счёт. — Книга за 20 евро».

Белорусский банк на пропускном пункте — это жупел. Половину карточек не берут, другую — не читают, расчётный счёт к оплате вообще не принимают. Всё как в тёмные века — нужно везти с собой мешок наличных. Иначе не выпустят. То есть не впустят. Вдобавок банк не занимается пересчётом суммы, и перевести русские рубли в белорусские отправляют в другое окно. Там девочка считает, выписывает новую сумму, и с ней идёшь платить заново. Но надо сказать, что большинство таможенников на оформлении работает достаточно шустро.

В зале таможни на стенде под пластиком висит истлевшая ксерокопия памятки о том, как правильно выбирать полезные и непорченные продукты. Сверху растянуты пугающие рекламные плакаты с настойчивым предложением ускоренного электронного информирования о перевозке. На одном изображён несущийся по ночному городу трамвай со страшным вопросм «А ты успеешь?» На другом — несчастный человек, обхвативший свою голову руками. Плакат сообщает, что бедолага страдает именно от отсутствия у него рекламируемой услуги.

Вырвавшись на волю, в первые километры М1 сходишь с ума от свободы. Хочется просто визжать от радости. Глупые улыбки, несдерживаемый смех — словно какой-то шок.

День идёт за два. Каждое утро и каждое после обеда непременно куда-то ездим по Ломбардии. За прошедшую неделю только в Комо я побывал несколько раз.

Для интуристов тут всё по-прежнему: мороженое, водичка, лодочки и горы. У заезжих миланцев тоже как обычно: поругивают швейцарцев, гоняющих без страха получить штраф, и наворачивают круги в поисках парковочного местечка. Да и я в конце концов смирился, что в Италии каждый день кто-то где-нибудь бастует, даже в Комо, даже в самой крохотной конторке.

В одну из поездок я познакомился с основателем и владельцем фабрики по производству шёлка. Комо, как известно, славится этим. Кстати, никто первоклассный итальянский шёлк не хочет покупать? А то думаю, пора мне уже из знакомств извлекать выгоду. Тем более мой новый знакомый сам предлагал провести экскурсию по фабрике и показать образцы. Собственно, в шёлке я уже порылся. Огромный зал в палаццо, где располагается офис, весь оказался завален мотками, кусками и обрезками шёлка из коллекций за последние 30 лет производства — настоящий музей шёлка.

Ну и напоследок немного сплетен города Комо: сказали, что Джордж Клуни, у которого тут где-то домик на озере, купил себе скутер и инкогнито ездит по улочкам, как обычный итальянец.

С утра в Комо доехать можно очень быстро. А вот вернуться обратно — тяжело. Вдобавок ещё в понедельник прямо на шоссе совершенно нелепо загорелась жестяная бочка с горючим. Стояли.

Раньше, я помню, на майских праздниках всё время кого-то били. Поэтому гулять в центр города обычно не ходили. Потом накал немного спал. Хотя по Москве тут и там постоянно встречались печально-торжественные процессии из вереницы угрюмых старух, которые увязывались за красными знамёнами в надежде, что они вернут им их детство.

В эти выходные мне было всё ещё дурно от аллергии. Поэтому на прошедший митинг ходило моё доверенное лицо и еле унесло оттуда ноги. Когда я проспался и включил компьютер, чтобы узнать остальные новости, казалось, прошла уйма времени. Зачистки, волнения, ночёвки людей в центре — просто захлебнулся от информации. А всего 24 часа вне новостей.

Большое спасибо всем, кто переживал за моё здоровье и давал ценные советы. Но я решил бороться единственным пока известным мне путём. Со вчерашнего дня я в Милане. Здесь прохладнее, чем в Москве, по выходным идут дожди. Но зато чисто и свежо.

А сегодня утром я одел белые штаны и пошёл в магазин. Там случайно уронил пачку апельсинового сока, она треснула, сок прыснул во все стороны. Я её поднял и поставил рядом с позорной лужицей. Я даже приготовился заплатить, но ко мне никто не подбежал и не стал орать. Тогда я подождал чуть-чуть, пооглядывался и тихонечнко ушёл. Стыдно, конечно. А ещё на одной штанине остались светло-жёлтые леопардовые пятна.

Жизнь потеряла всякий смысл. Существовать с непрекращающейся аллергией невозможно. Смирившись с постоянными насморком и красными глазами, я не перестаю удивляться, сколько всего может поместиться в одной небольшой голове, так что даже из глазниц выплёскивается. Даже сплю в обнимку с рулоном нежной туалетной бумаги, от которого отрываю кусочки и громко сморкаюсь, вызывая жалость и умиление.

На этой неделе моя извечная московская аллергия дошла до предельных форм. Всё время чихаю, как бомба, глаза красные, башку плющит, я совершенно жалок и истощён. Узнал, что в этом году вдобавок ко всей пылище, оказывается, ещё и берёзы травят москвичей. Как подло с их стороны. Хотя я лично уже никаких цветных облаков не видел. Зато на днях зачихал другу всю машину, так что он не выдержал и принудил меня купить какие-то таблетки. Добравшись до дома, открыл упаковку, а в инструкции написано, принимать с едой. Пришлось не в постели отлёживаться, а готовить на ночь глядя пасту с форелью, чтоб заесть. Хотя помогают они не очень, но вроде лучше становится. Ну и мотивируют постоянно готовить.

Интересно, кто был первым человеком, неуклюже свалявшим фразу «Доброго времени суток»? Хотя, с другой стороны, наверное, важнее было бы заклеймить второго — который подхватил и разнёс её дальше по людям с ослабленным иммунитетом.

Меня возили на дачу. На чужую, конечно. Жарить мясо. Провонял дымом. Деревня. На улице никого. Темнота. Пробежит кот. Кто-то на тонированной десятке проедет. Да и всё. Туалет в огороде. Вода из ведра. Из ковшика. Настоящая сельская жизнь. Ещё в поселении есть железнодорожная станция. Центр местной жизни. Платформа, рынок, палатки с роллтоном и пивом, площадь, покрытая пластами грязи, алкаши висят на перилах, лужи шириной в мою печаль — Николаевская Россия.

Больше месяца посещаю всякие налоговые, банки и таможни. Банки — это, конечно, самое приятное. Любое государственное учреждение — это, в принципе, тюрьма. Возвращаясь с таможни, я всякий раз долго мою глаза, пытаясь смыть всё, что они видели, часами молча сижу в ванне, глядя на ровную гладь воды, потом голый закутываюсь с головой в одеяло и повторяю: «Это не со мной. Это мне привиделось».

Сегодня на таможне. Спрашиваю:

— А где здесь туалет?

Тётка, не глядя в глаза:

— А здесь нельзя. Только для таможни.

— А куда идти?

Продолжает безучастно вещать, как радио:

— На улице только. Здесь нельзя.

Самое трогательное, что по её мановению в сторону улицы открывался вид на уходящие за горизонт машины и фуры на складе временного хранения. Куда предстояло бежать, я не понял. В конце концов мне пришлось проникнуть в самое сердце таможни, спрятанное за двумя дверями с электронными замками. Принцип простой: затаиться до поры и проскочить, придержав дверь за проходящим служащим. Мужское сердце, к слову, спрятано надёжнее женского. Засада страшная. У последнего рубежа я даже призадумался, как возвращаться. Мимо проходящий философ, равнодушный к моим перемещениям, на все мои сомнения ответил:

— Вы без карточки отсюда не выйдете. Но поссать-то, наверное, важнее?

Возразить было нечего.

Из истории английской музыки.

<…>
— А что, Шекспир про ремиксы писал?

— Ты что? Он их делал! Shakespeare MC, дискотека «Глобус» — это ж он и придумал стекляный шар под потолком. Гений, что и говорить. Hamlet (Danish Mix), Twelfth Night (Night Dubstep version), As You Like It (House version):

As-as-as-aaa-asas-as-as-as YOU LIKE IT!
As-as-as-as-aaaa-asas-as-as-
YOU LIKE IT!
(исполняется на манер House Master Boyz — House Nation)

Руд инглиш хаус диджей. Толпа радостно кричит. А тем временем копятся предпосылки Английской революции. Потом идёт нью-вейв и ганноверское техно. Ну и викторианский рок, конечно. А Георг III стал первым панком. Это он, по-моему, своим говном кидался (NB читай Фуко). И прыгал голым в зал на руки. Кстати, по этой же причине пало правительство Рэмси Макдональда — Zinoviev Band и всё такое. Обрушили британские чарты. А вот Черчиль отличался спокойствием на сцене. Лишь иногда позволял себе безобидные выходки и потанцульки.

Все видели на прошлой неделе в блоге у Варламова фотографии Росстата, кажется. А вот в моей местной налоговой даже снять не получится, потому как места не хватает даже на то, чтобы дышать полной грудью, не то что руки поднимать и камерой вертеть. Там тесные и низкие коридоры, обклеенные выцветшими тёмно-розовыми обоями, вдоль одной стеночки стоят в очереди скорбные просители, вдоль другой боком усиленно протискиваются прочие люди. Воздух в этой усыпальнице спёрт и неприятен. Все устало молчат.

В раздумьях о наличии в России бездушной государственной бюрократической машины, отсталой, малополезной, безразличной к человеческой личности, унижающей достоинство и иногда опасной для жизни, я понял недавно одну вещь. Короче, как ни крути, между строк читается описание «Жигулей».

Я тут вспомнил, что у меня форель томится в морозильнике. Поэтому я резко поменял планы на вечер.

Вчера ночью читал про вымирание на стыке геологических периодов Перми и Триаса — жутко интересно. Оно одно из самых мощных было, но не первое и не последнее. Короче, мы тоже все умрём. Ещё прочитал, что возможно, подо льдами Антарктиды какая-нибудь тварь ещё живёт с тех времён. Представляете? Я имею в виду не то, что им сто тыщ миллионов лет, а что эволюционно они остались изолированы. Там вон пробирку достали из озера недавно. Это ж пиздец как интересно. Мы тут сидим, а на Южном полюсе бурят скважину к подлёдным озёрам.

Ещё вот спрашивают, в каком времени я хотел бы жить. Я подумал, ежели со всеми своими знаниями, то можно, в принципе, в любом прогрессивном царстве древнего мира. Был бы жрецом, кушал финики, валялся бы в подушках с наложницами, был почитаем как мудрец и имел массу последователей.

А ещё я узнал, что Тула и Олбани — города-побратимы. Правда, какие это даёт шансы Туле, я так и не выяснил, но заявление мощное. Вообще, к чему такое родство обязывает?

Количество книг, что я до сих пор не прочитал, стремительно увеличивается с каждым мгновением и всё сильнее давит на уязвлённую недоначитанность. Приходится пренебрегать всеми церемониями и безраздумно валить добычу сразу полными собраниями сочинений. Вздумал я намедни оседлать старину Борхеса. Надо сказать, случается, что в мой последовательный, академически выверенный и аккуратно выстроенный список ad legendum, составленный кучу лет тому назад и за это время вконец дискредитировавший себя невозможностью его прочтения нормальным одноголовым человеком, некоторые яркие книжные находки влезают без очереди и сразу бросаются в руки. Борхес оказался именно таким пронырой. На русском языке я нашёл одно свежее собрание сочинений в четырёх томах. Всё бы хорошо, но издательство «Амфора» решило, что к обложке непременно должен приложить руку особо невежественный умелец. И такой, видимо, скоро нашёлся, покорив всех смелой идеей набрать фамилию Борхеса похожими греческими буквами — «дсрхес»!

Я даже забыл (но сначала, конечно, припомнил) вопиющий кретинизм Билли Айдола, позволившего себе когда-то в начале 90-х выпустить альбом с белибердой из греческих букв на обложке, набрав название по-английски, но в греческой раскладке (чисто зоологически это даже понятно). Но то Айдол, а тут Борхес. Невероятнейшая бестолковость. Сначала я люто негодовал и возмущался, потом совершенно обессилел от тяжких переживаний и разочарований. В итоге оказалось, что и собрание это не совсем полное. Так что брать его вовсе не нужно. Но, я всё думаю, ведь кто-то наверняка купит, и будет у кого-то на книжной полке красоваться такая вот ерунда. Позорище!

Наверное, не поверит никто, но в метро напротив сидела женщина, похожая на Уирд Эла Янковича. Такое же гладкое, издевательски открытое лицо с возможными пакостливыми намерениями в глазах. Только кудряшек у неё не было.