Встречаются люди с удивительно естественно взлохмаченными или непричёсанными волосами. Не знаю, от чего вырисовывается такая гармония в их образе: от типа волос, от ширины лица, от характера обладателя головы — не знаю. У остальных же бывает любой неуложенный клок портит весь облик или придаёт комичности. Существуют ещё, конечно, лохматые по недоразумению, по нечистоплотности и по прочим причинам. Они ходят всклокоченными, но всё уже к ним привыкли и не обращают внимания. Наоборот, даже удиляются, когда они принимают приличный облик. Я так и не понимаю, к какому типу волосоносцев я принадлежу. Скажу, что на протяжении всей жизни меня преследовал с той или иной настойчивостью комплекс лохматости. То есть к первой категории я не относился и орошал голову гелями, когда-то даже муссами, не допуская броских рельефов. Так продолжалось пока…
Пока в одно утро мой друг за утренним йогуртом на кухне мне не сказал, что лохматым мне лучше. К слову, в тот момент мои волосы ещё были влажные после водных процедур и находились в равноудалённом растоянии от поверхности головы. Поэтому я расценил это как шутку. Однако настойчивые пожелания мне продолжали сыпаться со всех сторон. Поэтому я решил попробовать дать больше свободы моим зачёсанным волосам. И знаете, пока особых проблем я не вижу и даже удобней чувствую себя.
Однажды я решил проверить, действительно ли вечерами в центре всё тихо и уныло.
В городе начинает темнеть. Но ещё гуляют парочки.
Осматриваются запоздавшие группы туристов.
На них сразу реагируют недремлющие попрошайки с голубями.
Но в целом жизнь гаснет на глазах.
Света тоже немного. Всех освещает большой рекламный экран на площади.
Публика расходится по домам, выползают последие обитатели кафешек.
К двеяти вечера на улицах уже изредка встречаются люди. Напоминает Москву ближе к часу ночи.
P.S. Я дописал заметку о последнем из посещённых этим летом итальянском городе — Вероне. Поездка получилась неудачной и смазанной, но несколько фотографий я отобрал.
Верона: http://klisunov.ru/travel/verona
Современные книжные магазины становятся всё ужасней, поэтому я решил большую часть книг теперь закупать через интернет. Меня раздражает расклейка липких противоугонных ценников и сопутствующих полосок, лент, ромбиков на обложке и страницах. Они же, сволочи, портят книги.
Кстати, в Европе в приличных книжных такого безобразия не допускают. Там как-то умудряются ограничиваться штрих-кодом на самой книге и не портят издание. В Москве ещё более или менее нормальные ценники в «Прогрессе» на Парке Культуры и в Академкниге. Последние — милые остатки 80-х годов! — поддались пару лет назад этой моде, хотя до этого вполне обходились лёгкими карандашными пометками. Правда, и сейчас их ценники маленькие и незатейливые, вполне легко отдираемые после покупки.
Ещё на заходе в бухту Портофино слышались какие-то истошные крики. Когда я очутился на набережной, то звуки стали отчётливей. Поскольку в Портофино набережная короткая, то очень скоро я обнаружил эту безумную птичку, которая орала возле мужичка, принимающего душ. Я как знатный авгур такие безумства всегда трактую в свою пользу.
Навильи — популярное место отдыха в Милане.
Система каналов, прокладываемая на протяжении многих веков, призвана была соединить Милан с крупнейшими водными артериями Ломбардии — реками По и Аддой. Свои волшебные руки приложил здесь и да Винчи. В настоящее время по каналу курсируют лишь маленькие туристические лодочки, вдоль набережной горят огни ресторанов и баров. Хотя это место вдали от центра, некоторые туристы всё же добираются и сюда; за ними тянутся торговцы всякими безделушками и прочей хернёй, попрошайки и прочие обитатели улиц.
Летом Навильи остаётся чуть ли не единственным оживлённым местом в городе. Весь центр по сравнению с ним — тих и тёмен.
Редкие встречи на горных тропах.
И дорогах.
Пока я прохлаждался, попивая сок, мой друг стал снимать людей за соседними столиками. Особенно его привлекла эта компания. Точнее, женщина с подкрашенными глазами. Эта французская мода его просто очаровывает.
Мои сны — это что-то запредельное. Чего я только не видал в своём подсознании по ночам. Каждый раз это какая-то безумная мистическая история с осколками пережитых событий, немного искажёнными местами, где я был, образами людей, которых я знал. И чем глубже сон, чем больше этих составных элементов он содержит, тем более потрясённым и обескураженным я себя чувствую в течение дня. Ещё бывает, когда смотришь сон и понимаешь, что это продолжение предыдущего сна. А потом думаешь, что, может, предыдущего и не было. Мистика какая-то. Третий час уже хожу под впечатлениями.
Всё не так весело, как кажется.
Cлово «ebanista» происходит от того же корня, что и веселившая в школьные годы до 90% моих читателей волшебная эбонитовая палочка. Кстати, про волшебную я нисколько не преувеличиваю. Но не об этом речь.
Этот интересный корень происходит из древнего Египта. Уже тогда было известно чёрное дерево (иначе эбеновое), благодаря своим качествам скоро распространившееся в древнем мире, после — в античном и далее везде. Попадание в латынь и народившиеся романские и прочие языки шло по проторенной греческой дорожке.
Hbny (египт.) → η ἔβενος (др.-гр.) → ebenus, i f (лат.)
В современных романских языках это: ebano — в итальянском и ébano — в испанском и португальском.
Слово «ebanista» же стало означать мастера по эбеновому дереву и столяра, в более широком смысле.
Однако на ценной древесине всё не оканчивается. И эбеновое дерево дало ещё один повод для исследования — его цвет. Не надо думать, что египтянам с их кошками нечем было заняться, кроме как выдумывать шикарные названия для всяких деревьев. Собственно египетское слово и обозначало чёрный цвет, чёрное дерево. В остальные языки термин перешёл прежде всего как именование сорта древесины, однако и оригинальное значение нашло употребление в новых языках. Весёлые португальские и испанские работорговцы именовали иногда негров «ébano vivo», убивая таким образом пару несчастных зайцев: подчёркивая африканское происхождение человека и цвет его кожи. Подобное название негров сохранилось и до сих пор в английском языке — «ebony». Хотя, насколько я осведомлён, в американском сленге последних лет термин применяется только к женщинам.
