Накупив еды, мы с Сашей пошли в общежитие. Я так и не понял, что случилось на рынке. Вероятно, я заразил Сашу своей продуктовой шопоманией, но накупили мы дикое количество еды.
Ксюша встретила нас и повела по коридорам в самую дальнюю дверь.

Разделись, пошли на кухню, где Саша тотчас же принялся за дело, схватив сковородку.

Готовить на такой замечательной кухне — одно удовольствие.

На запах рыбы пришёл Лёша. Застукал нас за плитой.

Рыба.

Тем временем в своей келье Ксюша намыла фрукты, разложила салатики и прочие закуски, сколько поместилось на столике.

Саше в руки попал фотоаппарат. Мы покорно пали его жертвами.

Лёха.

Серёжа рассказывает что-то интересное.

Быстро пролетело время. Собираемся.

Вечерок получился хорошим, приятным. Идём домой: я — на базу, Саша — к метро.

Сегодня вечер начался в корпусе МГУ на Моховой, а закончился уже ближе к дому, в ГЗ. Хороший день, запоминающийся: я потерял проездной на автобус, там было ещё 10 поездок, Саша лишился, правда, более ценного документа. Зато после накупили еды на целую толпу (зачем?).

И пошли кулинарить в высотку.

Об этом — чуть позже.

Вечерняя Москва. Снегопад, приятный ветерок, огни — величественное спокойствие и тихая холодная свежесть. Правда, не все разделяют мои погодные пристрастия.

• – «жениться» и «выйти замуж»;
• – Курта Рассела и Патрика Суэйзи;
• – порядок букв Ъ, Ы, Ь (о, здесь верно!);
• – право и лево.

Не то, чтобы совсем безнадёжно, но это не привилось. Мне нужно подумать несколько секунд, порой больше, чтобы выйти на правильный ответ. Но всё же чаще я попадаю впросак.
С последним пунктом вообще беда, и никак не вбить.

Ехали недавно с другом в метро домой. Переходили на Чистые пруды. Он мне говорит:
— Сейчас налево.
— Угу, — я спокойно иду направо.
— Нале-е-ево!
Я возмущённо поворачиваюсь:
— Да на какое ещё лево!

Или вот ещё картина, вызывающая неподдельную жалость.
Я сижу на кровати, а в руках у меня тёплые лыжные носки: на одном вышито R, на другом — L. В течение нескольких секунд я буду походить на бедолагу-криптолога, все внутренние силы которого брошены на разгадку этого послания.

И нет спасенья!

Раньше за мной записывали, теперь приходится самому. Никто, надеюсь, не будет оскорблён или скомпрометирован.

Серёжа: Иду в оперу. Вот билет!
Алексей: На что идёшь?
Серёжа: «Евгений Онегин». Знаешь, там про убийство в сельской местности. И всё под музыку Чайковского.

Серёжа: В ГЗ будет ёлка?
Алексей: ХЗ.

Алексей: А у тебя как дела?
Серёжа: Поел.
Мне очень польстил комментарий от Д.: так только Серёжа может ответить.

Алексей: А по поводу занятия ничего не слышно?
Серёжа: Мне не слышно.

Серёжа: Скоро выхожу. Встретимся около 13-52.
Алексей: Ок! Встречаемся у кафедры?!
Серёжа: Угу.

Серёжа: Получил карточку. Снял бабло. Интересная процедура.
Алексей: Молодец.

Мы тут обсуждали с друзьями за ужином, как вскрывать вены в тёплой ванной, если потребуется. Я выступал, отталкиваясь от опыта Сенеки, а тут перепроверил у Тацита, что всё же он не расслаблялся в тёплой воде красного цвета, а искал смерти достаточно долго и до ванны дополз уже не только весь перерезанный, но и с изрядной дозой яда, который, правда, уже не так скоро действовал в малокровном старце. И про ванну. Сенека ведь пошёл в бассейн, как пишет Тацит, откуда его унесли в парилку, где он задохнулся. Какого хрена в моей голове держался пять лет образ с лекции по философии об украшении смертью! Мол, стоики — мастера красивых суицидов.

Короче, уважаемые друзья, вены не вскрываем в ванных, отбой! Будем друг друга любить!
И перечитаем источники.

После окончания Университета мы теперь встречаемся раз в сезон. Хотя неплохо погуляли. Поделились скромными неудачами и пошутили.

Снимков мало, и они так себе: на 6400, с рук, просто глупости. К тому же, завидев фотоаппарат, все отворачиваются и уходят.

Моя тень — слева.

Я вот давно не слушал Наутилус, сейчас что-то он у меня застрял в плей-листе.
Я вспомнил, как полтора года назад в Греции каждый вечер переводил для своего друга Марко песни этой группы на итальянский и испанский языки. Мы сидели на кухне за грубоватым деревянным столом со стаканами сока и разложенными на пищевой бумаге из супермаркета порезанными сыром и вечтчиной. Я писал на листах из Афинского Университета тексты песен, а Марко смотрел за мной и восхищался правильно расставленными ударениями. У меня где-то остались эти заляпанные жирными пальцами листы с правками строк и поиском лучших оборотов.

Я подозрительно и настороженно отношусь к коллективным комбинациям в работе, учёбе и жизни, хотя без них иногда никуда.
Всегда может обнаружится слабое звено: кто-то не выполнит своей части исследования, кто-то забудет что-то принести или разузнать, кто-то попадёт в милицию в ответственнейший момент. По сегодняшнему дню своей жизни я бы снял комедийный триллер с прекрасной развязкой. Но нервишки потрепал, что говорить.

То, что в греческом языке не существует слова «слишком» меня очень забавляло.
«Вот почему греки постоянно сидят в кафе и постоянно едят», — смеялись мои друзья. Некоторые не верили, когда я им рассказывал, начинали вспоминать, искали в словарях и, конечно, ничего не находили. Многие мои недоверчивые знакомые проверяли в личных беседах со знакомыми греками: too much, troppo, demasiado — никто не нашёл аналога.
Что же делают греки? На самом деле они используют мимику и интонацию для замены отсутствующего слова «слишком» существующими. Нужно нахмуриться, откинуть голову чуть назад и протянуть: «Это о-о-очень дорого!» или «Это о-о-чень тяжело!» Жалостливые нотки приветствуются.

Выдержка из учёной беседы с моим другом Марко. Стояла жуткая духота, и я превозносил «до небес» температуру в 15 градусов.

— Нет, я плохо переношу жару, для меня лучшая температура — это +15°.
— Это уже холодно.
— Нет, действительно, +15 — это самая лучшая и приятная температура воздуха. Даже в раю всё время стоит такая.
— Ну ты загнул. В раю, наоборот, жара и море, градусов 30—32.
— В раю моря нет, там только луга и реки, как в Английском саду в Мюнхене, свежий ветерок и 15 градусов.
— А песок и жара?
— Песок и жара есть, но то место уже не называется раем.

Вчера встречался со Стефано, мы с ним учились вместе в Греции год назад. Он опять туда собирается, правда, уже в исключительно развлекательных целях. Во главе автоколонны из Милана он намерен достичь Константинополя. На всё отсчитал 20 дней. Вернётся, расскажет, что да как. Помню, в прошлом году шоссе до Игуменицы не было ещё достроено.

Ладно, это было вчера, а сегодня приходила новая уборщица, поэтому я никуда не поехал и весь день провёл дома. Мне сначала эта вся затея с собственными слугами казалась сказочно-колониальной, но потом я решил воспринимать это как уборку в отелях и т.п. За три часа я уплатил 25 евро. Она довольно бодренько выдраила кухню, две ванны, салон, погладила кучку белья, вынесла мусор. В последнем я ей немного помог, хотя здесь это для меня одно из запутанных занятий. Вот и сегодня я бегал искал, куда скидывать пластик. Хотя сортировка весьма несложная вещь, просто увеличивается число пакетов как минимум до трёх.

Вчера побывал на вручении обычных дипломов нашему курсу. Некоторых людей видишь на таких событиях в первый раз, некоторых — в последний.

Саша был рад.

Мирно сидевшая полсотни лет женщина с книгой неожиданно стала объектом пристального внимания.

Кстати, если приглядеться, то очевидно, что женщина смотрит отнюдь не в книгу, а на такого же мужика, сидящего напротив. Антон посылает мужику привет.

Фото на память. Что-то всё же в этом есть.