В первой половине мая летал я в Венгрию. В Будапешт я прилетаю все время вечером, пока до города доезжаю уже темнеет. И всегда иду покупать сок или йогурт и творожные сырки на утро. В этот раз досталась мне квартирка недалеко от Оперы. Как обычно, синтетическое посуточное жилье. Разместился, бросил вещи и поспешил в супермаркет, пока он не закрылся. На улице тем временем прошел дождь, и вода еще капает с крыш, но туристы уже снова вышли погулять, а венграм все равно — и вот даже какая-то странная семейка из толстеньких, словно первобытные статуэтки богинь плодородия, венгров в шортах и шлепанцах смело шлепает по лужам передо мной. Кругом хорошо, тепло. Но тут я чувствую, что в воздухе пахнет каким-то ссаньем или псиной. Что это за дождик такой, думаю, или тут где-то помойка во дворах? Забежал я поскорее в магазин, там не воняло. Собрал себе завтрак, подхожу к кассе, и тут меня снова сражает тот ссаный аромат. Смотрю, а передо мной в очереди расплачивается за пиво та самая жирная семейка.
Пожалуй, самая приятная находка в эту поездку — 7-pack Spearmint. Ещё мне хотели показать фотографии с пьяными тетками, ссущими у нашего шоу-рума, но, к счастью, забыли. Ну еще небо на подлете к Будапешту было прекрасно.
В этот раз мы провели эксперимент, который долгое время вызывал жаркие споры. Большая часть семьи попрощалась со мной в дверях квартиры и поехала на Ленинградский вокзал. Они должны были ехать на Сапсане. Я же положил последние необходимые вещи в сумку, подождал немного, вызвал такси в Шереметьево, приехал туда, обнаружив, что рейс задерживается на 20–30 минут, позавтракал в аэрофлотовском лаунже, прилетел в Петербург, прошел через длинные коридоры до выхода, вызвал такси, доехал до центра, бросил вещи в отеле, освежился и пошел к вокзалу встречать прибывающий Сапсан с чувством победителя, ведь мои непреклонные убеждения, что самолетом в Петербург завсегда быстрее и удобнее, были теперь торжественно доказаны. Я, конечно, люблю поезда, но не те, в которых надо сидеть 4 часа.
Вроде Петербург большой город, а людей встречаешь одних и тех же на улице несколько раз за день. В первый вечер в кондитерской я, например, заметил пассажиров, сидевших рядом со мной в самолете.
Мне кажется, я достаточно небрежно гулял по городу, поскольку мы жили у Невского и так или иначе крутились около него. Во всяком случае, чувствую, что толком ничего так и не увидел. Хотя я много ходил и даже натер мозоли, которые не проходили неделю.
Также в Петербурге я много ел. Страшный аппетит проснулся у меня еще в последние дни в Италии, где я никак не мог насытиться, и не отпускал меня еще как минимум пару недель. Я соскучился по русской кухне и не мог удержаться от пельменей, шашлыков, солений, всевозможных закусок, запивая их морсами и компотами.
Я посетил два музея: Арктики и Антарктики и музей гигиены, который вернее описать как музей медицины. Музей Арктики и Антарктики очень уютный и теплый. Он занимает здание храма. Вот весьма удачный пример приспособления церковного здания под просветительские цели. Где-то в Европе в церквах концерты и выставки проводят, а тут целый музей — с медведями, моржами и самолетом под куполом.
В центре перекладывали асфальт, перекрывали Невский и прочие проспекты, гоняли колонны военной техники накануне 9 мая — в общем всячески искореняли и душили автомобильное движение по городу.
В начале февраля снег выпал в Москве, потом снег выпал в Европе, в том числе и в Париже. Рейсы задерживались, отменялись. Парижский аэропорт был полностью деморализован выпавшим снегом. Служащие на аэродроме завороженно смотрели в снег не шелохнувшись. В самом аэропорту тоже было пусто и неподвижно. Чтобы не унывать, службы решили в столь тяжелое время работать через один контрольный пункт, и посмотреть, насколько длинную очередь трансферных пассажиров им удастся собрать таким способом. За этим наблюдало штук шесть беспризорных служащих. Вероятно, они также были удручены нежданным снегопадом и работать для них в таких условиях оказалось бы неподъемным бременем.
В Шарле де Голле прозрачные трапы из зеленого стекла. Пассажиры движутся в них, как реактивы по трубкам. Трапы пересекаются: поток вверх — поток вниз.
Из-за отмены рейсов бизнес-лаунжи были забиты. Ожидающие, как хищные птицы, следили за свободными табуретами и в нетерпении торжественно захватывали едва остывшие места.
Мой рейс отложили всего на пару часов. Я смог улететь в тот же день, это было удачей. Парижское трудолюбие напомнило о себе еще раз уже по прилете, когда оказалось, что за четыре часа между рейсами эти кретины не удосужились донести мой чемодан до самолета. Не прилетели чемоданы и паре поляков, но они перенесли эту потерю бодро и со смехом. Заполнив бланки в отделе утерь, они ушли, и я остался в темной и холодной Валенсии в одном костюме и пальто.
Из-за выставки все отели в Валенсии были раскуплены, и мне снова пришлось снимать квартиру. Квартира была не просто холодная, а ледяная. Отопления, как обычно, нет, из оконных щелей дует, и у меня нет никаких вещей. Первую ночь я спал под тремя одеялами, но все равно промерз насквозь и простудился. Оскорбленный потерей багажа, я был совершенно подавлен и обессилен, что помогло недугу свалить меня. В последующую ночь я перебрался спать на кухню, устроив себе лежбище прямо под трескучим кондиционером — единственным источником теплого воздуха.
Валенсия мне понравилась в прошлый раз, но теперь у меня совершенно не было желания любоваться ей. Я, потупив взор, ходил на выставку (там же заряжал телефон), есть и домой. Потом ждал новостей о багаже.
В Валенсии нельзя просто взять и сесть в такси. Все по строгой очереди. У железнодорожного вокзала лезу я в машину, а таксист меня выгоняет, мол, иди в первое такси. Я отвечаю ему, что нет там никого, — пустая машина стоит. Так вот же не поленился, побежал проверять. Обнаружив, что действительно пустая, побежал на вокзал искать водителя. Две минуты рыскал, не нашел, и только тогда согласился везти меня.
Из Валенсии я поехал в Барселону на поезде — первый раз в Испании. Вагоны здесь меньше, теснее и неудобнее итальянских. Вдобавок пассажиры моего вагона оказались достаточно невоспитанным стадом. Всю дорогу они галдели, не замолкая, кричали через вагон, ходили по вагонам туда-сюда, пересаживались. Едешь, как с обезьянами. Нет, с обезьянами, пожалуй, было бы спокойнее.
В Барселоне я приятно отоспался в теплом гостиничном номере. Поскольку я менял адреса проживания, то чемоданчик летел вслед за мной, как письмо Бориса Житкова. В Барселоне он, наконец, нагнал меня.
Тут я решил выиграть время и, не возвращаясь в Москву, сразу из Милана полететь в Бухарест. Это было, конечно же, скверное решение, и больше я так поступать не намерен. За этот короткий перелет я вымотался больше, чем за любой иной. Лоу-косты выжимают силы до конца: задержка рейса, тесные ряды, да еще и пассажиры не доверяют свои вещи в багаж и летят со всем своим добром в салоне. Я никогда прежде не видел, чтобы люди летели, обняв сумки. В общем, ехали мы, как в пригородной электричке.
Вот еще казус. На выходе из бухарестского аэропорта на мне сработала тревога. Раздался жуткий писк и замигала красная лампочка «Gamma alarm». Добродушный служитель остановил меня и попросил подождать инспекторов. Он вызвал кого-то по старому мобильнику. Подошла девушка в форме и спросила, не врач ли я и не везу ли медицинскую аппаратуру. Я ответил, что нет. Она тоже позвонила кому-то, сказала, что надо немного подождать, развернулась и ушла. Я постоял, охраняемый служителем, еще десять-пятнадцать минут. Он был славный малый, переживал, постоянно звонил и просил поторопиться. Ему отвечали, мол, идем-идем, однако так никто и не приходил. Все это время тревога продолжала пронзительно визжать и мигать. В конце концов, после настойчивого четвертого звонка на том конце, видимо, сдались и признались, что на самом деле все ушли куда-то с поста, никого на месте нет, так что меня можно отпустить. Так я въехал в Румынию.
На Майорке тебе приносят жестковатый нарезанный хлеб, зубчик чеснока, крошечную помидорку и блестящую, трясущуюся, как желе, горку местного майоркинского майонеза. Чеснок разрезают пополам и натирают половинками хлеб. Потом также поступают с помидоркой. И только затем можно зачерпнуть майонез и намазать его на хлеб. Это называется майоркинским бутербродом. Больше я ничего о местной кухне не узнал.
На Майорке находятся штаб-квартиры крупных гостиничных сетей и авиакомпаний. Тут, как принято причитать, вертятся все бабки.
Гостиниц тут уйма, одна на другой. Зимой они выглядят пугающе, словно кладбище круизных судов. Тянутся вдоль набережной белоснежные отели-великаны с потухшими окнами и закрытыми балконами. Кто-то не унывает и зимой, как мой отель. Я думал, ну кто попрется в декабре на Майорку отдыхать, а потом встретил на завтраке толпу немецких пенсионеров. Все они, кажется, были довольны и хорошо проводили время. Хотя для меня так и осталось загадкой, что можно делать на пляжном курорте зимой.
Пляж на Майорке хилый, узкий. Представляю, как здесь летом лежать неприятно. Гаже, чем в Сочи, поди. Я бы на Майорку, наверное, отдыхать не поехал.
В аэропорту Порту широко рекламируется местная туалетная бумага. Трапы обклеены слоганами, торжественно сообщающими пассажирам, что Renova —это самая сексуальная туалетная бумага в мире. Судя по обилию рекламы и присутствию бумаги во всех посещенных мной туалетах, она прочно заняла место на рынке.
Дары моря
За неделю в Португалии я не сделал ни одной фотографии. Было неудобно носить фотоаппарат с собой на выставку, а телефоном мне совсем неинтересно фотографировать. Конечно, я пожалел, что оставлял фотоаппарат в гостинице. По пути к выставке я проходил вдоль заросшего высокой травой пустыря, на котором на значительном расстоянии друг от друга равнодушно коротали время две толстые овцы грязно-бежевого цвета. Они блеяли низким басом, а их овальные морды были повернуть в мою сторону. Я был их единственным развлечением в этот ранний час.
На противоположном берегу, прямо по мосту от выставки, уткнулся в океан райончик Матозиньош. Прямо у стен океанского порта расположены — нет, не пиратские кабаки и притоны, как вы подумали, — популярные рыбные рестораны. Тут целая улица с заведениями одно за другим. Ленивые дядьки жарят рыбу на мангалах вдоль дороги, над ними носятся тучи крупных чаек, но не нападают, как, например, в Гааге. Несмотря на богатство даров моря, сами португальцы предпочитают есть малопривлекательную на вид слякоть из риса с креветками и морепродуктами. Из удачных находок: ел жареную рыбу почти без костей, название которой уже не вспомню, — я слабо разбираюсь в рыбах. А креветки, кажется, по всей стране жарят довольно отвратительно: они все время подгоревшие, но недожаренные, отчего мясо трудно отодрать от панциря.
Летал я в Порту через Амстердам. У берегов Голландии море зеленое-презеленое.
По дороге из Ниццы водитель рассказывал свежие местные сплетни. До нашего приезда прилетал к ним Леонардо ди Каприо. Снял шикарное поместье в Сен-Тропе, устроил вечеринку, девок навез уйму. Тачки крутые, дорогущие понаехали. Сам ди Каприо прилетел на вертолете прямо на бал. Пошумел денек — и свалил. И снова стало тихо и пусто — теперь до следующего лета, взгрустнул водитель.
Легенда гласит, что при императоре Нероне римляне отрубили апостолу Трофиму голову, тело его положили в лодку, дали в спутники собаку с петухом и отправили в плаванье — такие суровые и необычные нравы царили в первом веке нашей эры. Непонятно, чем развлекались в пути собака с петухом, но лодка в конце концов приплыла к тому месту, где сейчас расположен городок Сен-Тропе.
Собственно ни Сен-Тропе, ни Коголен толком посмотреть не пришлось. Все дни мы провели в сельской местности, в поместье посреди засохших виноградников.
Я считаю, Яндексу надо разработать бонусную программу для часто ездящих пассажиров, как у авиакомпаний. Присвоить статусы, учитывать квалификационные километры и поездки. Затем раздавать награды: дополнительное бесплатное место багажа или кота задаром прокатить, повышение класса обслуживания, оплата километрами, бесплатные прохладительные напитки — будет веселее и увлекательнее переносить неизбежные тяготы перемещения.
В самолетах я провел, вероятно, больше времени, нежели в такси. Несмотря на это, в рейтинге приложения я на каком-то 8843-м месте. Это либо стюардессы с пилотами набивают себе рабочие часы, либо межконтинентальные челноки высокого пошиба мотаются взад-вперед с товаром. Иначе, как нормальный человек может налетать за год полтора миллиона километров, я ума не приложу.
Фотографии и рассказы о том, куда я летал в этом году, собраны в моих путевых заметках (пока что описано до начало осени) — klisunov.ru/travel
Добавлю, что возвращаться с Сахалина в Москву очень удобно. Почти все время в пути часы показывают три часа дня. Совсем немного не достает, чтобы совершить путешествие во времени.
Из наблюдений за соседними гейтами. Забавно, как отличаются в России и Европе пассажиры на рейсах в Израиль. Из России улетают всегда одетые в чёрные плащи вялые сутулые ортодоксы в компании неухоженных женщин с немытыми волосами и тихих послушных детей в клетчатых рубашках. В Европе это, как правило, подтянутые, спортивные, бодрые люди — молодые, модные, красивые. Иногда среди них попадётся один-другой ортодокс, но как белая ворона.
Летали в Ниццу через Рим. На втором перелёте сломался самолет. Нас вернули после 15 минут полета обратно и пересадили в другой самолет. Потом в отеле, когда уже приехали, случилась пожарная тревога и нас не заселяли, потому что не было света и компьютеры отключились. Наш контакт Педро прилетел без карточки и не смог взять машину напрокат. Он поехал на поезде, поезд сломался и застрял в туннеле. Педро пришёл в отель пешком спустя 22 часа. Мы позвонили господину Жоржу, чтоб он прислал за нами машину. Он сказал окей, а потом никто не приехал. Мы позвонили опять: оказалось, у них сломалась единственная машина. Когда мы наконец прибыли на место, рубануло электричество. И в довершение у нас всех ещё чемоданы потерялись на обратном пути.
