Меня возили на дачу. На чужую, конечно. Жарить мясо. Провонял дымом. Деревня. На улице никого. Темнота. Пробежит кот. Кто-то на тонированной десятке проедет. Да и всё. Туалет в огороде. Вода из ведра. Из ковшика. Настоящая сельская жизнь. Ещё в поселении есть железнодорожная станция. Центр местной жизни. Платформа, рынок, палатки с роллтоном и пивом, площадь, покрытая пластами грязи, алкаши висят на перилах, лужи шириной в мою печаль — Николаевская Россия.

Больше месяца посещаю всякие налоговые, банки и таможни. Банки — это, конечно, самое приятное. Любое государственное учреждение — это, в принципе, тюрьма. Возвращаясь с таможни, я всякий раз долго мою глаза, пытаясь смыть всё, что они видели, часами молча сижу в ванне, глядя на ровную гладь воды, потом голый закутываюсь с головой в одеяло и повторяю: «Это не со мной. Это мне привиделось».

Сегодня на таможне. Спрашиваю:

— А где здесь туалет?

Тётка, не глядя в глаза:

— А здесь нельзя. Только для таможни.

— А куда идти?

Продолжает безучастно вещать, как радио:

— На улице только. Здесь нельзя.

Самое трогательное, что по её мановению в сторону улицы открывался вид на уходящие за горизонт машины и фуры на складе временного хранения. Куда предстояло бежать, я не понял. В конце концов мне пришлось проникнуть в самое сердце таможни, спрятанное за двумя дверями с электронными замками. Принцип простой: затаиться до поры и проскочить, придержав дверь за проходящим служащим. Мужское сердце, к слову, спрятано надёжнее женского. Засада страшная. У последнего рубежа я даже призадумался, как возвращаться. Мимо проходящий философ, равнодушный к моим перемещениям, на все мои сомнения ответил:

— Вы без карточки отсюда не выйдете. Но поссать-то, наверное, важнее?

Возразить было нечего.

Из истории английской музыки.

<…>
— А что, Шекспир про ремиксы писал?

— Ты что? Он их делал! Shakespeare MC, дискотека «Глобус» — это ж он и придумал стекляный шар под потолком. Гений, что и говорить. Hamlet (Danish Mix), Twelfth Night (Night Dubstep version), As You Like It (House version):

As-as-as-aaa-asas-as-as-as YOU LIKE IT!
As-as-as-as-aaaa-asas-as-as-
YOU LIKE IT!
(исполняется на манер House Master Boyz — House Nation)

Руд инглиш хаус диджей. Толпа радостно кричит. А тем временем копятся предпосылки Английской революции. Потом идёт нью-вейв и ганноверское техно. Ну и викторианский рок, конечно. А Георг III стал первым панком. Это он, по-моему, своим говном кидался (NB читай Фуко). И прыгал голым в зал на руки. Кстати, по этой же причине пало правительство Рэмси Макдональда — Zinoviev Band и всё такое. Обрушили британские чарты. А вот Черчиль отличался спокойствием на сцене. Лишь иногда позволял себе безобидные выходки и потанцульки.

Все видели на прошлой неделе в блоге у Варламова фотографии Росстата, кажется. А вот в моей местной налоговой даже снять не получится, потому как места не хватает даже на то, чтобы дышать полной грудью, не то что руки поднимать и камерой вертеть. Там тесные и низкие коридоры, обклеенные выцветшими тёмно-розовыми обоями, вдоль одной стеночки стоят в очереди скорбные просители, вдоль другой боком усиленно протискиваются прочие люди. Воздух в этой усыпальнице спёрт и неприятен. Все устало молчат.

В раздумьях о наличии в России бездушной государственной бюрократической машины, отсталой, малополезной, безразличной к человеческой личности, унижающей достоинство и иногда опасной для жизни, я понял недавно одну вещь. Короче, как ни крути, между строк читается описание «Жигулей».

Я тут вспомнил, что у меня форель томится в морозильнике. Поэтому я резко поменял планы на вечер.

Вчера ночью читал про вымирание на стыке геологических периодов Перми и Триаса — жутко интересно. Оно одно из самых мощных было, но не первое и не последнее. Короче, мы тоже все умрём. Ещё прочитал, что возможно, подо льдами Антарктиды какая-нибудь тварь ещё живёт с тех времён. Представляете? Я имею в виду не то, что им сто тыщ миллионов лет, а что эволюционно они остались изолированы. Там вон пробирку достали из озера недавно. Это ж пиздец как интересно. Мы тут сидим, а на Южном полюсе бурят скважину к подлёдным озёрам.

Ещё вот спрашивают, в каком времени я хотел бы жить. Я подумал, ежели со всеми своими знаниями, то можно, в принципе, в любом прогрессивном царстве древнего мира. Был бы жрецом, кушал финики, валялся бы в подушках с наложницами, был почитаем как мудрец и имел массу последователей.

А ещё я узнал, что Тула и Олбани — города-побратимы. Правда, какие это даёт шансы Туле, я так и не выяснил, но заявление мощное. Вообще, к чему такое родство обязывает?

Количество книг, что я до сих пор не прочитал, стремительно увеличивается с каждым мгновением и всё сильнее давит на уязвлённую недоначитанность. Приходится пренебрегать всеми церемониями и безраздумно валить добычу сразу полными собраниями сочинений. Вздумал я намедни оседлать старину Борхеса. Надо сказать, случается, что в мой последовательный, академически выверенный и аккуратно выстроенный список ad legendum, составленный кучу лет тому назад и за это время вконец дискредитировавший себя невозможностью его прочтения нормальным одноголовым человеком, некоторые яркие книжные находки влезают без очереди и сразу бросаются в руки. Борхес оказался именно таким пронырой. На русском языке я нашёл одно свежее собрание сочинений в четырёх томах. Всё бы хорошо, но издательство «Амфора» решило, что к обложке непременно должен приложить руку особо невежественный умелец. И такой, видимо, скоро нашёлся, покорив всех смелой идеей набрать фамилию Борхеса похожими греческими буквами — «дсрхес»!

Я даже забыл (но сначала, конечно, припомнил) вопиющий кретинизм Билли Айдола, позволившего себе когда-то в начале 90-х выпустить альбом с белибердой из греческих букв на обложке, набрав название по-английски, но в греческой раскладке (чисто зоологически это даже понятно). Но то Айдол, а тут Борхес. Невероятнейшая бестолковость. Сначала я люто негодовал и возмущался, потом совершенно обессилел от тяжких переживаний и разочарований. В итоге оказалось, что и собрание это не совсем полное. Так что брать его вовсе не нужно. Но, я всё думаю, ведь кто-то наверняка купит, и будет у кого-то на книжной полке красоваться такая вот ерунда. Позорище!

Наверное, не поверит никто, но в метро напротив сидела женщина, похожая на Уирд Эла Янковича. Такое же гладкое, издевательски открытое лицо с возможными пакостливыми намерениями в глазах. Только кудряшек у неё не было.

Перед началом шестого класса, вернувшись в самом конце лета в пустую августовскую Москву, дома я первым делом бросился к телевизору. Я невероятно соскучился по нему, и мне не терпелось пощёлкать каналы в поисках чего-нибудь нового. Открытия были следующими. Во-первых, снова стали показывать ушлые шоу американских проповедников, высоких худых стариков, затянутых в чёрные костюмы по подбородок. Громко и грозно они выступали перед запуганными необратимостью суровой любви Господа плаксивыми толстушками, глупыми домохозяйками и скучающими, уже давно уверовавшими старушками. А во-вторых, появилась передача куда более духоподъёмная и исцеляющая — «Магазин на диване», неистово расхваливающая тогда супертёрку. То, что творилось там, проповедникам и не снилось.

Улыбающийся ведущий-спаситель обещал чудо, и прямо на глазах зрителей супертёрка превращала безруких идиотов в гениев кулинарного дела. Минуту назад специально заготовленный кретин не мог порезать картошку, не отрезав палец, не мог открыть пакет молока или очистить апельсин, а теперь с помощью различных приспособлений легко готовил удивительный обед из трёх блюд на шесть персон и давил графины свежего оранжевого сока, не переставая восхищаться и рассказывая хлопающим зрителям о своей бескрайней радости. И это всё благодаря простому набору из тёрки с насадкой и пары каких-то яйцерезок. Я, конечно, сразу увлёкся этим ярким, жизнерадостным шоу и пересматривал многочисленные повторы его выпусков даже в течение одного и того же дня. Всякий раз наблюдал как завороженный и непрестанно умолял купить мне такую же тёрку за какие-то жалкие $49. Но моя вера в тёрку не распространилась на взрослых, поэтому я продолжал следить за волшебными успехами обладателей столь полезного инструмента лишь на экране.

С началом учебного года выяснилось, что новая спасительная программа нашла последователей во многих семьях. Доверчивые родители некоторых детей уверовали в избавление от кухонного рабства и в предвкушении легкой жизни радостно расставались с полусотней долларов. За это им по почте приходил чудесный набор пластмассы с дополнительной видеокассетой о новых свежеисцелённых. Мне довелось посмотреть это видео и насладиться продолжением успехов супертёрки. Тем не менее вскоре вера пошатнулась.

Смотреть одно и то же постепенно стало надоедать. Да и счастливые обладатели чудо-приспособления особо не распространялись о своих кухонных подвигах, пока однажды одна девочка в разговоре не проболталась, что тёрка давно затупилась, давилки и чистилки поломались, да и вообще кухня — это дело сложное. Всеобщее возбуждение спало, тёрка вскоре забылась, а в шоу уже начали втюхивать какой-то новый чудесный комбайн-измельчитель. Однако с тех пор мне всегда забавно смотреть на какие-нибудь сенсационные ролики про новые кухонные изобретения, благодаря которым можно моментально стать настоящим поваром, — нет, правда, ну какая ещё реклама вселяла в человека столько веры?

Москва — Милан и обратно: klisunov.ru/travel/moscow-milano

Я ведь не только телефончиком вертел. Иногда поднимал камеру и фотографировал дорогу через лобовое или боковое стекло. Что вышло более или менее удачно, выбрал для иллюстраций к немногословному описанию поездки.

Кстати, столь долгий переезд вышел не таким тяжёлым, как мне казалось перед отправлением из Москвы. Даже наоборот. Хотя каждый вечер немного укачивало. Главный психологический рубеж в начале пути — это пройти границу. А дальше — совсем другая дорога.

За последнее время мне пришлось объяснять (и даже доказывать!) нескольким разным взрослым людям, что «Три поросёнка» — это английская сказка. И что к тому же их весёлая песенка заимствована и переведена. Но у всех почему-то было закоренелое представление, что Россия — родина поросят. Такую броню невежества, скажу я вам, пробить тяжелее всего.

Пересекал границу на автомобиле я в первый раз. Знаете, как бывает в фильмах: когда какие-нибудь беглецы, переодевшись в женские тряпки, уезжают на автомобиле в другую страну или, спасаясь от нацистов, целая еврейская семья вывозит дедушку в футляре от контрабаса; они подъезжают к перекрытой дороге, какой-нибудь офицер проверяет документы, все напряжены, через минуту он строго оглядывает пассажиров и разрешает проезд; отодвигается деревянный шлагбаум, и все радостно катят по альпийским лугам в сторону новой счастливой жизни. Так вот ни черта подобного в жизни не происходит. На обратной дороге из Италии в Россию между Польшей и Белоруссией мне довелось проторчать 21 час: провести ночь в очереди, добраться до таможни, вернуться обратно, потому что им нужна одна бумажка, которой нет и которую нужно напечатать самому в вольной форме, и снова отстоять очередь. Поляков, кажется, работает меньше, но обслуживают и осматривают они в два-три раза быстрее, поэтому между двумя границами быстро образуется толчея и заторы.

В эти сутки на границе довелось понаблюдать за местными жителями. Короче, Брест — это просто дорога жизни для белорусов. В Польшу люди тащат сигареты и сливают дешёвый бензин, обратно везут всё: от туалетной бумаги и макарон до плинтусов и чайников. Стоят ограничения на ввоз, поэтому белорусские таможенники на контроле взвешивают каждый пакет. Порой на них сыпятся проклятья, случаются ругань и крики. Госслужащие держатся с презренным безразличием и не смотрят в глаза. Совершенно унизительная картина. Люди ездят постоянно, только так и выживают. Всех очень жалко. Вообще проезд по Белоруссии произвел удручающее впечатление: серые тёмные дома, уставшие печальные люди, продавщицы сидят и кручинятся в полутёмных магазинчиках. Ощущение, что попал в конец 80-х. Если в кафе и здороваются, то так, словно на кухне только что кто-то умер.

Оплачиваю карточкой какие-то покупки на заправке. Суровая женщина за кассовым аппаратом вертит её и разглядывает, потом спрашивает:

— Что это за банк?

— Ситибанк.

— Это белорусский банк?

— Нет, американский.

Она разозлилась и прикрикнула:

— Я вас серьёзно спрашиваю.

Пришлось объяснить, что я не менее серьёзен.

До фотоаппарата я пока не добрался, так что вот вам несколько беспорядочных фотографий с айфона. Белорусия, Польша, Италия, Альпы — дорога, одним словом.

Утром небольшой старичок, увидев меня работающим за компьютером и зная, что я из России, полчаса расспрашивал, могу ли я ему привезти женщину. Очень уж не хватает заботливой дамы рядом. Я объяснял старичку, что вообще-то я не по этим делам специалист, но он не отступал. «Мне что: русскую, украинку, полячку, да хотя бы молдаванку. Даже сибирячку или монголочку. У вас ведь там есть монголочки?» На это я ответил, что тебе, старче, может, тогда сразу тайку или филиппинку выписать. «Да я пробовал, — сокрушался итальянский дедушка. — да с документами загвоздка». Тут он поведал, как ездил в Бангкок и на Пхукет, даже вроде договорился, но никого, к сожалению, себе не привёз. Вот если бы ему привезли верную и порядочную женщину в возрасте от 35 до 50, можно даже с детьми, то он с радостью оплатил бы все расходы по доставке дамы сердца и полного её оформления в Италии. Видно было, что на меня он вдруг стал возлагать очень большие надежды. Он попросил записать его e-mail и уверенный, что теперь-то уж всё получится, залез в свою маленькую машинку и уехал обедать.

А вторая половина дня у меня выдалась свободной. Катался по центру на задней площадке старенького трамвайчика и кушал мороженое.

Хотел написать, как позавчера вечером в галерее Витторио Эммануила видел главную угрозу всех супермаркетов — молодого парня на роликах, с мороженым и собачкой на поводке. А потом вспомнил, что давно не писал, и мало кто знает, что вечером прошлой пятницы мне проштамповали мой новенький годовой шенген и сейчас я перебрался в Милан. Как добирался, наверное, ещё опишу подробнее, когда появится больше свободного времени. Пока каждый вечер без сил добираюсь до дома, принимаю душ, падаю на кровать и почти мгновенно засыпаю.

На выходных расслабленно пересматривал «Убийство в Восточном экспрессе» Сидни Люмета с Финни в роли Пуаро. В одной сцене, уже после убийства, когда идут беседы со всеми пассажирами, дворецкий Беддоуз описывает свой вечер в купе с итальянцем. И показывают произошедший между ними следующий короткий диалог.

— Hey, what are you reading, mr. Beddoes?
— I am reading «Love’s Captive» by mrs. Arabella Richardson.
— Is it about sex?
— No, it’s about 10:30, mr. Foscarelli.

В фильме оказалась ещё вторая аудиодорожка — со старым дубляжом. Я не мог удержаться и не проверить, как перевели на русский этот забавный каламбур. Советский дубляж с уничтожающе наивными голосами стерильных праведников выдал такой вариант.

— Что вы читаете, мистер Беддоуз?
— «Рабу любви» Арабеллы Ричардсон.
— Сейчас около шести?
— Нет, около 10:30, мистер Фоскарелли.

Просто голый линолеум. Ничего не осталось. Полагают ли зрители, что это они ничего не поняли или что в фильме не все в порядке — не знаю, как они дальше наблюдают сценку со смеющимся Пуаро, восхищённого показаниями невозмутимого дворецкого и довольно повторяющего «около 10:30». Совершенно убогий выход. Можно было бы обыграть возраст дворецкого и постараться сохранить, хоть и немножко в грубоватой форме, шутку с часами. Например так.

— Не поздновато ли вам читать такое?
— Нет, всего лишь 10:30.

Ну или ещё что-нибудь придумать. Жаль: такая сценка чудная, и совершенно выпотрошена в дубляже.