Лягушонок Кермит — ещё одно моё альтер эго, один из телевизионных символов моего детства. На днях я был потрясён, узнав, что это милейшее интеллигентное и талантливое существо на испанском телевидении представлено под именем Густаво. Нет, блин, вы представьте, они Кермита нарекли Густаво! Это нормально вообще? Какой он нахер Густаво? Густаво — имя для страуса.

Ладно, я полез дальше, и оказалось, что в ряде латиноамериканских стран он известен как Рене. Рене! Не длинношеее Густаво, конечно, но всё равно ужасно. Рене — это старая ленивая жаба с бородавкой на носу и бантом с медалью на склизкой груди. Не лучше дела обстоят и в Португалии с Бразилией. Там Кермита зовут Како. Больше я ничего знать не хотел. Потрясение оказалось слишком велико. Кермит, милый Кермит.

Один мой приятель занимается историей крайних правых политических сил в современной Италии. Последнее время он пишет статью об одном из лидеров современных фашистов, Алессандре Муссолини, внучке дуче и заодно племяннице Софи Лорен. Она малоизвестна в России. Хотя вы могли её видеть в каком-нибудь редком телевизонном репортаже — она порой мелькает на Euronews: провокационная, скандальная, крикливая.

Её отец — не так давно скончавшийся Романо Муссолини, младший сын итальянского диктатора. Разделявший музыкальные увлечения отца Романо вошёл в историю как джазовый музыкант, в своё время гастролировавший со многими выдающимися исполнителями 50-х гг. прошлого века. В браке с родной сестрой Софи Лорен, Анной Марией, и родилась в 1962 г. Алессандра.

Я был возмущён, когда узнал, что приятель намерен сосредоточиться исключительно на политическом портрете Алессандры Муссолини и вовсе не собирается подробно изучать более приятный и озорной период в её жизни. Например, срочно поднимать из архивов номер итальянского «Плэйбоя», где наша героиня красуется на обложке.

А потом достать ещё и немецкий номер журнала.

Это же совсем другая история. (Кстати, я задумался. Если библиотеки хранят все выпуски периодики, то лежат ли где-нибудь у нас, в потаённом архиве и эти журнальчики?)

Можно вдобавок посмотреть некоторые её фильмы. Ну хотя бы комедию «Ferragosto» с голыми девицами на пляже.

К слову, не обошла Алессандра стороной и увлечения своих отца и деда. На её счету, правда, всего лишь один музыкальный альбом с глубоким названием «Amore». Хотя попела Муссолини совсем немного, многие поклонники сочувственно замечали, что музыка потеряла несомненно больше, чем приобрела политика. И знаете, прослушав пару раз сингл «Tokyo Fantasy», не могу не согласиться.

Вот читаешь жизнеописания выдающихся людей прошлого, так непременно большая часть до 20 лет умудряется написать какие-нибудь поэмы, роман, поставить пьессу собственного сочинения и вообще запачкаться в искусствах. Конечно, все их опусы могут оказаться весьма непритязательной самодеятельностью, но какое удивительное стремление к творчеству у всех.

Пересматривать фильмы из детства, которые помнишь нечётко и лишь по эпизодам, очень волнительно. Бедный маленький крокодил, привезённый маленькой девочкой с крокодильей фермы и смытый в унитаз разгневанным отцом семейства, — самое горькое моё воспоминание о фильме «Аллигатор» (1980). Тоскливо расправив свои крошечные лапки и вытянув маленький крокодилий хвостик, он затягивается в круговорот на глазах безжалостного дядьки, раскрасневшегося от злости. Детёныша уносит в новый тёмный мир канализации, болтает по трубам и выбрасывает в мутные стоки. Он совсем один, его безумно жалко.

Самым трогательным является то, что у крокодила было своё настоящее имя. Перед тем, как его смыли, девочка успела наречь его именем Рамон. Ну не прелесть ли?

То, что было дальше в фильме я почти не помнил. В картине не показаны трудные годы взросления нашего героя. Поэтому мы переносимся сразу через всю его жизнь, чтобы встретиться с разросшимся на палёных лекарствах до огромных размеров зверюгой, пожирающего зевак, заплутавших в канализационных лабиринтах. К сожалению, крокодила нам показывают редко. А жаль: все киношные чудовища невероятны милы. Да, сначала в темноте виден глаз, потом мелькают зубы, пасть, голова высовывается из-за кадра, будто сам крокодил и снимает всё происходящее. Но целиком посмотреть на него не удаётся.

Наконец, когда полицейские, военные и прочие любители природы начинают его усиленно искать и вынуждают покинуть обжитые отстойники, наш крокодил вылезает на поверхность и предстаёт во всей своей красоте.

Дело принимает серьёзный оборот. Но поймать нарушителя не так просто. Пули отскакивают от грубой кожи, и никакое оружие его не берёт. Известный охотник с винтовкой идёт по его следу, но всё равно оказывается нелепо скушан. Ненасытный крокодил устаёт, отдыхает в ближайшем бассейне, потом снова отправляется безобразничать.

И вот под конец Рамон направляется на свадьбу, устроив там настоящий переполох. Он раскидывает гостей хвостом, разносит в клочья столики, разрушает прекрасный торт, громит всё вокруг и вдобавок сжирает пару гостей.

В конце концов, крокодила обезвреживают. Иначе и быть не может. Особенно после всего, что он натворил. Но я всё равно переживаю, вспоминая о его нелёгком детстве.

P.S. В фильме полицейский, охотящийся за Рамоном, изучает незнакомый ему прежде мир аллигаторов по книжке вот с такими рисунками. Книжа-то выдуманная, а вот по поводу картинки сомневаюсь. Интересно было бы узнать.

В среднем школьном возрасте студенты представлялись мне людьми исключительной гениальности и ума. Даже истории про отучившихся лишь первый курс и ушедших из института приводили меня в трепет. Эта моя страсть угасала со временем. Конечно, ещё сохранялось восхищение аспирантами и так далее — до академиков, но и оно с каждым днём исчерпывало себя. В итоге осталось лишь тщеславие, оказавшееся полностью удовлетворенным в Италии. Там меня называли «дотторе» лишь за окончание Университета. Коли закончил аспирантуру, то звался бы «дотторе ди ричерка». Велика разница! Это и произносить нелепо, да и пугать так людей ни к чему.

Детективы всё же приятное развлечение. С одной стороны, думаешь, как бы распутать дело и вывести подлецов на чистую воду. С другой — недоумеваешь, как можно быть таким невнимательным преступником.

Самый классный из просмотренных за последнее время — это, конечно, фильм моего любимого Бастера Китона «Sherlock, Jr.» (1924). Такой удивительной слежки и столь безумных погонь больше нигде не встретить.

После «Коломбо» я остался немного голодным до настоящих загадок и стал неспеша смотреть «Пэрри Мэйсона», к которому очень давно уже подкрадывался. Роскошные 50-е, широкие двубортные костюмы, шляпы, сигареты, громадные офисы в массивных небоскрёбах, дамочки с обморокамии и маленькими револьверами в сумочках — классика.

Вообще тут всё как должно быть: истинного преступника никак не разгадать сразу, поэтому вы ломаете голову вместе с детективом и его помощниками и узнаёте всё в последнюю минуту.

А ещё в моих ближайших планах — книжка с известнейшими детективными романами Дешилла Хэммета. Хотя великолепные экранизации большей их части я видел, но не прочь перечитать и «Мальтийского сокола», и «Стеклянный ключ».

Я почти досмотрел «Коломбо». Последние серии, снятые после долгого перерыва, конечно, не так хороши, как те настоящие — из семидесятых годов. Особенно выбиваются из ряда некоторые эксперименты со стилем сериала, когда нам показывают детектив как он есть: погоня, поиски, слежки под прикрытием вместо психологической дуэли следователя и преступника. Ведь именно это было самое ценное.

Если отбросить сюжеты и разговоры о кино, то в «Коломбо» мне нравилась честная и порядочная модель поведения лейтенанта. Зная или подозревая преступника почти с самого начала, с того момента, как сталкивается с ним, он продолжает относиться к нему с неподдельным уважением и ни в коей мере не осуждает самого человека, а его поступок. Даже его неспешный тон и рассеянная дотошность, с которыми он постоянно обращается к собеседнику служит не только распутыванию дела, но и вкрадчивому и тесному знакомству с убийцей. Он словно ждёт от него честного признания.

Поведение преступника же очень интересно и показательно. Вначале он всегда стремится оказаться полезным, он послушен и учтив в общении. Придя в себя после убийства и обретя некоторую уверенность в безнаказанности, он радостно и широко встречает полицейского. После его начинают вновь одолевать беспокойства, раздражать бесконечные визиты детектива и подозрительные разговоры. Далее наступает стадия, когда преследуемый убийца озлобляется, ругается и грубит, зная при этом правду о себе. Он всё равно яростно защищается, будто верит в собственную невиновность и глубоко оскорбляется подозрительностью и неприятными вопросами. Однако извинения с его стороны следуют только после окончательной разгадки и поражения. Когда обессиленный преступник отдаёт, наконец, дань уважения искушённому Коломбо, всегда остающемуся спокойным и сдержанным.

— Perfect murder, sir? Oh, I’m sorry. There’s no such thing as a perfect murder. That’s just an illusion.

[— Идеальное убийство, сэр? О, мне очень жаль, но не существует такой вещи, как идеальное убийство. Это всего лишь иллюзия.]

Вчера я ненадолго съездил в Переславль-Залесский: www.klisunov.ru/travel/pereslavl-zalessky/

После пробок в начале Ярославского шоссе и тяжких сужений в местах ремонта трёх мостов далее идёт на удивление хорошая и свободная дорога. Не помню, когда последний раз так легко и приятно ездил в России.

Год-полтора назад — не помню — я смотрел какой-то фильм про нацистские концлагеря. Даже не фильм целиком, а отрывок, где голых перепуганных людей загоняют в газовые камеры. Они переглядываются громадными глазами, выступающими чёрными пятнами на острых иссушенных лицах, медленно и покорно плетутся шаркающей толпой, ведомые несколькими суровыми тюремщиками. Когда за ними закрывают плотную дверь, они, словно пробудившись, начинают кричать, царапать стены, стучать в толстое стеклянное окошко. Глухие стоны доносятся и до ушей надсмотрщика, который продолжает бесчувственно закрывать многочисленные замки и, выполнив все инструкции, замирает в послушной стойке. За его спиной видны тощие руки, стучащие из последних сил. Лицо его не просто пусто ко всему происходящему, но даже скучающе устало.

Эта сцена достаточно истошна и тяжела. Так, я уже не смог смотреть фильм после. А эпизод с этим тюремщиком остался у меня в памяти как одна из самых резких и откровенных картин преступной подлости и чудовищной бесчувственности.

Случайно сфотографировал себя в темноте со вспышкой и, кажется, ослеп.

Несколько лет назад я отвечал на вопрос, как бы я потратил миллион. Миллион чего угодно — просто как волшебное множество денег, дающее волю пофантазировать над своими желаниями. Небольшая часть, естественно, уходила бы у меня на еду, всякие мелочи и щепетильные товары. А основную массу я думал разделить на книги и путешествия по свету.

Со временем я быстро накупил много книг, порой каждый день возвращаясь с какой-то новой находкой, так что и теперь ещё дочитываю неспеша весь свой улов университетских лет, хотя и покупаю порой что-то новое, но в существенно меньших количествах. Путешествия меня тянут по-прежнему. От них я и не думал отказываться. Но вот отвечая недавно на схожий вопрос — правда, уже не об абстрактном миллионе, а о более реальных, ожидаемых доходах, — я вдруг ответил, что мог бы, конечно, купить новенький велосипед или какой-нибудь объектив, но с куда большим удовольствием приобрёл бы произведение искусства, картину.

Это была ничуть не прихоть, а вызревавшее долгое время желание. Я бы хотел рассказать о некоторых художниках, которые притягивают меня настолько, что я могу разглядывать их произведения, как заворожённый.

Дольше всего в моих закладках кочует с компьютера на компьютер сайт художника из Сан-Франциско, По Пин Лина: www.popinlinartstudio.com

Большой город, небоскрёбы, вечер, огни, дождь — у него на картинах есть всё, перед чем я не могу устоять.

Надо ли повторять, как я трепетно люблю осадки. Дождь ли, снег ли.
Зимние загородные сюжеты у него тоже восхитительны.

Конечно, все его полюбившиеся мне ранее картины распродаются. Но как бы то ни было я всё больше проникаюсь вдохновением от живописи, и некоторые работы современных художников покоряют меня невероятно.

Один мой иностранный друг рассказывал историю.

— Когда-то мой приятель, работавший в посольстве, продал мне свой представительский мерседес. Огромная роскошная машина, и на ней остались ещё мигалка с сиреной. Внутри всё оббито кожей, водитель ограждён специальной перегородкой от пассажиров, а сзади сиденья расположены друг напротив друга. Ты представляешь? Очень просторный салон. А когда надо было объезжать пробки, я включал сирену, мигалки. Все расступаются, а ты мчишь себе. Изумительно.

— Но постой, — удивился я. — Это же запрещено вообще. Тебе же не полагается.

— Конечно. Но кто проверит? Она так выглядит, что полицейским её остановить-то страшно.

— А где она теперь? Почему я её не видел?

— Ох, угнали, — грустно ответил он. — Прямо у дома, из-под окон.