На этой неделе остался в Москве, а тут отключили горячую воду.

Когда собирал вещи в Бухаресте, уронил внешний жесткий диск. Диск сломался. Это подтолкнуло меня по возвращении в Москву заняться мелким ремонтом техники. Поменял батарею в макбуке, купил новый диск.

Из столичных новостей. В московских автобусах своевременно приглашают на парад трамваев 15 апреля.

Москву облагораживают с невиданным размахом. Чувства ремонт города вызывает противоречивые. Идея как есть замечательная, но планирование и исполнение работ кажутся настолько неслаженными и затянутыми, что неудивительно в какое уныние она вводит горожан. Знакомые иностранцы, побывавшие в Москве, искренне поражаются: «Вы столько денег тратите на гранит и камни — это потрясающе! Но как же отвратительно вы их кладете». За последние семь собянинских лет уже выросло новое поколение москвичей, которое никогда не видело неперерытых улиц.

Тем временем в Москве безжалостно уничтожили железнодорожную станцию Рабочий поселок. Это небольшая тихая платформа сразу за Кунцево, если ехать из Москвы. То, как ее сравняли с землей, выглядит самым настоящим культурным терроризмом. Ровно как с тем несчастным самолетом на ВДНХ, который изрезали на части.

Мадрид, аэропорт Барахас.

Ненавижу, когда в длинных очередях на контроль пассажир, который стоит за тобой, выходит из-за твоей спины и с каждым новым шажком-рывком подвигается вровень к тебе, а затем старается вылезти на полботинка вперед, двигается раньше тебя и пытается оттеснить. У таких надо отбирать билет и гнать к чертям из аэропорта. Ненавижу кретинов, которые тащат кипу очень важных документов в зажеванном файлике и очень долго узнают на стойке регистрации что-то новое для себя. Ненавижу неподготовленных пассажиров, которые начинают перекладывать свое тряпье на чекине, потому что оно неожиданно для них стало весить 36 килограммов. Ненавижу, когда авиакомпания не в состоянии организовать выделенную приоритетную посадку и все прут напролом, боясь не попасть в самолет, а кто-то жалобно взывает к тусклоглазой безразличной толпе «Я — сильвер, пустите меня!» Не то чтобы ненавижу, скорее, недоумеваю, как самолетная культура одежды скатилась к плацкартной: на некоторых направлениях уже летают в трусах и шлепанцах. Не люблю туалеты Шереметьева за то, что в них всегда накурено, но люблю за сушилки Дайсона.

Найти терминал 2G в Парижском аэропорту это настоящий квест. Автобусный смотритель говорит: сначала нужно проехать на голубом автобусе, потом пересесть на желтый. Ну хорошо, доверимся ему. Я проехал получасовой круг голубого маршрута, так как пересадку следовало совершить остановкой ранее, а движение автобусов исключительно одностороннее. Обещанной остановки не оказалось: по схеме она должна была быть следующей, но я снова приехал туда, откуда уезжал. Мне пришлось уделить путешествию по аэропорту еще полчаса, только на следующем круге я решил выйти остановкой ранее и поискать удачи там.

— 2G? Вы уверены? Ну что ж, поднимитесь по эскалатору, поверните направо, дойдите до конца, пройдите до стойек, а дальше пройдите контроль…

— 2G? Вы уверены? Покажите, пожалуйста, ваш посадочный! Хм, действительно.

— 2G? Я вообще не знаю, что это…

— 2G? Впервые слышу, попробуйте спросить на стойке AirFrance.

— 2G? А куда вы вылетаете? В Люксембург? Да, действительно, туда летают из 2G. Впрочем, вас отправили не туда. Вернитесь, поверните направо и идите к выходу, попросите выпустить вас и спускайтесь вниз по эскалатору. Что? Вы только что поднялись по эскалатору? Вас отправили не туда.

Я поднялся, прошел, спустился, дважды подвергся дополнительному контролю, и наконец меня выпустили к остановке… на которой я вышел до этого. Желтый автобус до терминала 2G как раз подъезжал к дверям. Заветный терминал — небольшой закрытый ангар, окруженный небольшими винтовыми самолетами — обнаружился на самом краю взлетного поля.