Сегодня я попал-таки на польские плакаты в галерею искусств XIX-XX вв. Заодно приметил, что по соседству на Караваджо всё ещё стоят. Змейка из людей тянется вдоль Волхонки, заворачивая в переулок.

От плакатов, признаюсь, ожидал большего. Вывешено всего десятка четыре-пять, не сотня, как написано у них на сайте. К тому же меня интересовали прежде всего текстовые. Хронологические рамки тоже оказались несколько шире — вплоть до 1970-х гг. Но самые классные — это, конечно, сделанные на рубеже веков, ещё имперских времён. Там даже писали зачастую на двух языках: на русском и польском. Причём русские тексты и шрифты выглядят более продуманными и тщательнее свёрстанными. По-польски иногда писали просто от руки. Вообще стиль и мотивы оформления практически не отличаются от русских, если кто видел плакаты или иллюстрации в журналах того времени. А вот по поздним годам — уже видна разница. Правда, там уже встречается много примитивных работ. Претендующий на интеллектуальность минимализм 60-х со скупой заливкой и надписями Гельветикой совсем скучно смотреть. Как и пёструю огородную инфантильность, присущую соцстранам Восточной Европы: какие-то небрежные аппликации, мультяшные очертания и глухонемая пустота фона. Короче, получилась больше выставка польского плаката, нежели польского плаката.

Потом я прошёлся немного по остальным залам. Полюбовался Ван Гогом, правда случайно пропустил Матисса (почему-то засело у меня в голове несколько дней назад, что я должен на него посмотреть, и вот же — забыл). В музее народу мало. Все музейные тётушки-работницы смотрят в окна. Причём так печально, словно заключённые.

Ещё сегодня узнал из щитка-указателя, что Кремль у нас, оказывается, музей-заповедник. Это глубоко запало мне в душу. Вообще слово «заповедник» в моём сознании, наверное, окончательно испорчено: мне сразу представляются печальные лоси, зайцы и прочие животные, которых нужно непременно защищать. Вот интересно, там хоть белки живут? А то я не был в Кремле со школьных времён.

С раннего, тёмного утра, лёжа в кровати и даже ещё не умывшись, я принялся за книги, почувствовав сквозь сон тягу к немедленному чтению. После чего завтрак решил пропустить и сразу же пообедать, как одинокая молодая вдова. Подал себе ароматный и густой рыбный суп со сметаной, пироги, фрукты и чай. Поскольку днём намечалась встреча с приятелем (и, может быть, второй обед), в одиннадцатом часу я собирался посетить галерею искусств на Волхонке посмотреть коллекцию польских плакатов. Но замечтавшись, впутался в суетные бытовые проблемы, задержавшие меня дома дольше обычного, и от посещения музея пришлось на сегодня отказаться. Уже в который раз.

Сегодняшнее бритьё, кажется, вышло одним из самых неприятных за последнее время — расплата за то, что забыл провести процедуру с вечера. Лицо нестерпимо жгло, несмотря на все успокаивающие бальзамы и кремы. Однако, к моему удивлению, на улице эта неприятное ощущение не усугубилось, как обычно. Поэтому в пути я спокойно продолжил утолять тягу к чтению, листая Жиля Делёза в айфоне.

По всей Москве радостно защебетали птички. Это значит, что по земле потекла снежная жижа. Но не стоит отчаиваться: в центре нашего города есть ещё места, где можно почувствовать себя полярником-первопроходцем, преодолевая непредсказуемые завалы снега цвета крем-брюле.

Основная программа встречи не заняла много времени, поэтому мы сразу перешли к пункту «разное» и отправились есть пироги. По пути встретили молодую даму в капоре. Вероятно, сбежала с репетиций из какого-нибудь театра на обеденный перерыв или за сигаретами. Возвращаясь домой, я думал, что всё-таки надо непременно сходить на выставку польских плакатов. Может, завтра…

Тарзан — супергерой моего детства, смесь Маугли и Джеймса Бонда. С первым его роднит социальное происхождение, со вторым — количество новелл, романов, фильмов и телесериалов. Две имевшиеся толстенные книги Берроуза были прочитаны мною за период с семи до десяти лет несколько раз. Ещё я помню, что в начале 90-х очень любил смотреть чёрно-белые фильмы с Вайсмюллером, где он кувыркался с разными хищными зверями, бегал с мартышками, плавал и боролся с огромной змеёй, общался в перерывах между победами над окружающим животным миром с очаровательными американками или со своими обезьянками — одним словом, он вёл активную и здоровую жизнь.

19 октября 2008

Посмотрел я тут неклассического Тарзана. Мне так афиша понравилась — в духе «Нью-Йоркера», что я быстро сел за просмотр. Где там сразу разглядишь, что «adults only»? И сборник ещё показался такой богатый: там два фильма и куча допматериалов и трейлеров.

Тарзун и долина похоти / Tarzun and the Valley of Lust (1970)
Ой, ну я не ожидал. Там все раздеваются в первые минуты… И ещё большая обезьяна… А в перерывах дикую природу показывают: львов, носорогов, антилоп всяких — Африка! Но немножко. Потом… Нет, правда, не ожидал. (Хотя, надо сказать, урезанная и скучная версия. Видно, что не все подробности нам раскрыли.)

Тарз и Джейн, Чита и мальчик / Tarz & Jane, Cheeta & Boy (1975)
Во втором и основном фильме (ну смотреть, так смотреть!) уже говорят побольше, и крокодил есть смешной, игрушечный, и лошадь, разрисованная под зебру. Да и вообще вроде весёлые приключения завязываются: на героев и дикари без штанов бросаются, и звери хищные. Но последние неохотно. Видно, животное халтурит. Тигра, например, берут подмышки и с трудом поднимают. Больше на танцы похоже, а не на схватку, но всё равно мило — тигр же! Вообще фильм нехитрый, преимущественно с генитальным юмором, но, в принципе, тоже безобидный. Конечно, я думал, эти картины окажутся содержательнее. Но определённое удовольствие они могут доставить.

Дополнительно прилагался на этом сборнике небольшой фильм про Карзина (вот вам ещё один вариант имени), в оригинале называющийся «Girls on the Rocks» (1962). В не очень удобном качестве дошёл. Куча девчонок просыпается на безлюдном пляже, рядом — инструменты. Вот они и начинают играть и петь. Большой и тупой Карзин попадается им позже в джунглях. Немножко беспорядочной погони и потасовки с недоброжелателями, которых могучий герой валит одной левой, и снова вечеринки, напитки и пляски. Беззаботное видео.

Ну и напоследок подборка коротких видео 30-50-х гг: этнографические съёмки африканских дикарей с их танцами и бытом, пигмеи, слушающие патефон, несколько винтажных съёмок на природе, а также танцевальные номера «Африка Гоу-Гоу» и «Горила и девица».

Совершенно удручает дурная привычка, когда в разговоре фамильярно называют писателей по имени и отчеству. Причём произносят завсегда с каким-то залихватским позёрством: «А вы чё, Антон Палыча не читали что ли?» — как будто это их юродивый консьерж или любимый сосед по даче. Чаще всего, заметил, достаётся Пушкину и Достовскому. Гоголя удобнее и быстрее назвать по фамилии. Остальных либо не помнят, либо не уверены, что имена сразу будут поняты собеседником.

Вы ведь наверняка знаете, что существует серьёзное научное объяснение тому, что беспорядочно сваленные верёвочки или провода непременно заплетутся в узлы. Скорейшее принятие этого закона в определённой мере учит вселенскому смирению. Но вот что меня больше занимало ещё с детского сада, так это почему сколько не запрокидывай кружку с кефиром, всасывая остатки, всё равно на донышке остаётся маленькая лужица. Вытряхивание из пачки сока до последней капли (которая никогда так и не наступает) относится к этой же неразрешимой проблеме.

Айфон слово айфон предлагает заменить на амфор. В то время как пжлгнв не заменяется ничем. Последнее время у меня складывается ощущение, что меня не так поняли. Причём неоднократно. Конечно, буквальное восприятие слов может показаться непозволительным простодушием, однако изнурительная подозрительность в постоянном чтении между строк куда страшнее. Тем более что в большинстве случаев между строк — пусто.

«Сэди Томпсон» — это, наверное, один из лучших фильмов, что я видел за всю свою жизнь. Вот уже некоторое время пребываю под впечатлением. Рассказ Моэма «Дождь», переработанный в сценарий фильма, я прочитал уже после посмотра. Сначала на английском, потом на русском языке — с жадностью, нетерпением и даже лихорадочной поспешностью. Там, конечно, не нашлось того, что заставило меня взбурлиться. Рассказ вполне ровный. Да и фильм был бы менее выдающимся, если бы не Глория Свонсон. Моя любимая Глория Свонсон. Собственно всё впечатление от фильма — это впечатление от неё. Это уже не актёрская игра, это что-то сверхоткровенное.

Это была женщина лет двадцати семи, полная, с красивым, но грубым лицом, в белом платье и большой белой шляпе. Ее жирные икры, обтянутые белыми бумажными чулками, нависали над верхом белых лакированных сапожек.

Сомерсет Моэм. Дождь.

Конечно, для кино вульгарный уличный образ из рассказа был переделан. Всё-таки Глория Свонсон полна неукротимой красоты и высокого стиля (хотя многие её фотографии мне кажутся чересчур резкими и керамическими). История от этого отнюдь не засахарилась, а наоборот, стала более неистовой и терзающей. Фильм, к сожалению, не сохранился целиком, и концовка была смонтирована из фотографий и титров. Но судя по всему, развязка и финальная сцена были невероятно совершенно исполнены.

Гора книг на тумбочке у кровати выросла настолько, что стоя я могу листать верхнюю книгу прямо перед глазами. Поскольку тумбочка немаленькая, то рядом начинает возводиться второй небоскрёб из книг. Фундамент у обоих самый надёжный — словари. И я это всё читаю.

Совершенно случайно выяснил, что живу уже не в Москве, а в Московской агломерации. В принципе, наблюдая различные районы с безобразными новостроенными кварталами, последнее время я всё больше начинают бурчать про себя, что Москве неплохо было бы остаться в границах до 1960 г., а не пожирать безрассудно маленькие городишки. Может, выросла бы тогда нормальная ветвистая агломерация, как в Европе, а не тяжёлый неповоротливый город. А тут ещё чьё-то недавнее жадное озарение, связанное с монструозным проектом по дополнительному присоединению к Москве бескрайних земельных угодий, которое ничего, кроме слёз и отчаяния, не вызывает. Нет, кому-то, наверное, приятно обитать где-нибудь на осколках Одинцова и считать себя москвичом, но даже тщеславием эту уродливую гигантоманию сложно оправдать.

События фильма «Into the Night» (1985) разворачиваются в течение двух-трёх ночей. Но на съёмки, проходившие годом раньше, ушло куда больше времени. Например, в первую ночь не чуждый роскоши иранский ассасин, гоняющийся за героями, листает журнал в машине.

Все прекрасно видят, что это апрельский выпуск «GQ» за 1984 год с Джереми Айронсом на обложке.

А когда следующей ночью бедолага за свою неумеренную жестокость поплатился жизнью, то на журнальном прилавке уже наступило лето.

Из всего богатства периодики здесь выделяются июньский «Vogue» с Изабеллой Росселлини и июльский «Playboy» с Бо Дерек.

Вот так всё выдают детали. Позднее я ещё немного расскажу о своих занудных кинонаблюдениях.

Вот читаешь чужие блоги и иной раз наткнёшься на совершенно прекрасный, талантливый пост, даже чихнёшь от восторга. Зайдёшь — убогие комментарии. Так неловко становится, молча покидаешь, чтоб не заподозрили. А вообще когда-нибудь всем авторам ЖЖ станет стыдно за свои перепосты, но будет уже поздно.

В фейсбуке есть такая мода: выкладывается какая-нибудь невыносимо праздничная поебень с елочками и снежинками, вносятся все имена друзей, а потом три тыщи человек заходят со своими счастливыми откликами и радостными лайками. Ведь если каждый не напишет стотысячный раз своё заклинание, то Новый год может и не наступить. А тебе соответственно сыпятся уведомления, что там кто-то про тебя что-то сказал. Ну раз сказал, надо срочно узнать, что говорят, — это ж интересно и важно, когда про тебя. Поэтому всякий раз заходишь и только расстраиваешься.

В тумблре почти в каждом блоге есть сиськи. Причём сиськи скучные, безвкусные и одни и те же, но их перетаскивают в свои укромные бложики по сто тысяч раз. Если в блоге нет сисек, то вряд ли тебя будет читать более дюжины человек. Даже не надейся.

Зачем нужен Гугл+, я пока не понял.

Маршрутка у метро, шумливая темнота, жалкие притемнённые фонари, палатки кубиками стоят, слякоть кругом. Пожилые парни в чёрном до ушей и с металлическими пивными баночками в руках. Один объясняет:

— Не-не, точняк… Вот как только видишь, что человек начинает нести негатив, сразу ему на! в пищальник. Чтоб никакой агрессии не было.

Несколько дней назад с удивлением обнаружил, что слово коммерческий может писаться также и с одной м. Сначала я подумал, будто разговорный русский язык стремительно несётся вперед, сминая удвоенные согласные в словах иностранного происхождения. (Хотя нет, сперва я, конечно, подумал об элементарной ошибке.) Ведь писали же раньше оффициальный, к примеру. Но оказалось наоборот: коммерция и прочие однокоренные слова писались с одной м прежде, а удвоение пришло позднее. Так, словарь Ушакова допускал оба варианта, а у Даля был лишь с одной м. Примечательно, что там по соседству заодно и коментарий приютился.