Пока наконец не пошли дажщщщи и не стало чуть легче дышать, я всю неделю помирал от аллергии. Болели глаза, нос, все время хотелось уснуть-отключиться. Выглядел я примерно так.

Walton Ford. Jack on his deathbed.

В ночь на 9 мая приснилось, будто я и Роберт Дауни джуниор сидим на деревянных скамейках в переполненном зале ожидания какой-то станции. Помимо прочего сказанного, забытого мной, он восхвалял «Vertigo» Хичкока, особенно сцену на пикнике у обсерватории. На следующий день я пересмотрел фильм и к разочарованию обнаружил, что такой сцены там нет.

Вы, кстати, читали «Алые паруса»? Я всегда знал сюжет, но чутье заботливо отталкивало меня от историй про розовое и принцев. Недавно я где-то подслушал о писательском даре Грина, и мне стало неуютно, что я его никогда не читал. На этой неделе я взялся за повесть, но смог вынести лишь одну главу. Я дважды подступал к тексту. Мне казалось, я принужден глотать сухие куски картона. По-моему, меня даже начало тошнить. Я плюнул на эти «паруса», но объективности ради попробовал прочитать еще один маленький рассказик. Он меня окончательно раздавил: рассказ оказался даже гаже повести. Я поставил книжку обратно на полку с мыслью, что Грин — это самый кривоязыкий автор, который мне попадался.

Вчера не отрываясь отсмотрел документальный мини-сериал «The Jinx» о мультимиллионере Роберте Дерсте. В 1982 г. у него странным образом пропала жена. Он дал кучу разных противоречивых показаний, оказавшихся потом ложными, но расследование не дало никаких результатов. Потом он подозревался в том, что застрелил свою знакомую, которая могла знать о том, что случилось с женой, но дело тоже никуда не пошло. После этого он скрывался от прессы в Техасе, выдавая себя за немую женщину. Но вскоре его арестовали за убийство соседа, которого он разрезал пилой на несколько частей, сложил в мусорные мешки и выбросил в Мексиканский залив. Суд присяжных оправдал его, а распиливание тела на куски признали самообороной. Попутно с хроникой и воспроизведением всех этих событий ныне старичок Роберт Дерст дает интервью и рассказывает о своей жизни. Прокуроры и полицейские в фильме сетуют, что они не смогли найти никаких доказательств его вины. Леденящий момент сериала, когда в конце интервью Роберт идет в туалет и, забыв, что микрофон на нем все еще включен, разговаривает сам с собой и признается, что он убил всех этих людей. Фильм показали этой весной, после чего Дерсту предъявили новые обвинения. Спал я после этого сериала непросто.

Матушка гуляла в нашем парке и нашла ключи. Говорит, надо дать объявление. Я вот думаю, куда дать. В фейсбуке живых групп по нашему району нет, листочки у подъезда клеить вообще вандализм, да и читать никто не будет. И сколько тут домов вокруг парка? Как поступить? Для чистоты совести надо что-то сделать. Ключи найдены на Березовой аллее парка 50-летия Октября, у метро Проспект Вернадского. Хотя, наверняка, на следующий день после пропажи человек сделал новые ключи.

Вторую неделю борюсь с аллергией. Хочу ко Дню Победы победить, но шансов мало. Никуда не хожу, пью таблетки, от таблеток сонливость, много сплю. Хотя я в майские не люблю куда-то ходить. Слишком гнетущая атмосфера. Вот сейчас через пару дней война закончится, и можно будет вздохнуть свободнее.

До аллергии я катался на велосипеде в районе Минской улицы и Парка Победы. Вот почему там больше не проводят парады? Парк Победы — это, кто не знает, не столько парк, сколько огромный бетонный пустырь на западе Москвы. Не чета тесненькой Красной площади с узкими примыкающими улочками. Если уж парад неизбежен, то там ему самое место: развернуться есть где, и город не придется терроризировать.

Просматривал от безысходности всякие юридические советы. Пишут, что дрель — это совершенно неразрешимый вопрос, особенно если соседи порядочные, то есть не сверлят после десяти вечера и по воскресеньям.

Во дворах завелась какая-то птичка. Вместо того, чтобы заниматься серьезными птичьими делами — вить гнездам там, ну или просто летать и гадить — она круглые сутки чирикает прямо под моим окном. Даже глубокой ночью. Вот же тварь.

Недавно, до потепления еще, ездил по Москве. Все автобусы и троллейбусы были забиты больными старухами. Сморкаются, чихают прямо в лицо. А в метро от одной пассажирки воняло тухлой свеклой. Метро, кстати, в Москве стало самым опасным в мире. Мало того, что там сбои постоянные и люди на рельсы падают каждый день, оно само по себе яростное стало. Тормозит — все падают. Разгоняется — все за поручни хватаются. Как на аттракционах.

Ну и еще ко мне снова пришла весенняя аллергия.

Всю неделю страдал от аллергии. Пил таблетки, но и они не всегда помогали. В среду было особенно тяжело: беспощадная резь в глазах не давала шанса отвлечься работой или чтением. В четверг стало получше, и мы даже прогулялись вечером по Хамовникам. Прошли до Парка культуры, но там нас застал сильный ветер, и оттуда мы уехали на троллейбусе.

В субботу дома была большая весенняя уборка. Вымыли все по углам, балкон, сняли шторы, перевернули кровать, вымыли все под ней. Я даже тапочек порвал от напряжения. Наконец, разобрал на своем старом письменном столе и убрал старый компьютер, который последние четыре года стоял без дела. Я помню, когда я сел за макбук, то решил, что работать я буду на нем, а старый компьютер буду использовать для скачивания торрентов и еще для чего-нибудь. Я пять минут посидел за макбуком, потом повернулся к старому и не смог даже взглянуть на экран: он вонзился мне в глаз грубыми неотесанными пикселями и ужасным шрифтом. Так что я плюнул на справедливое разделение обязанностей между двумя компьютерами и больше не включал старый.

Засмотрелся британским тв-шоу «Would I lie to you?» — по-моему, это самая смешная программа, которую я когда-либо видел. Британское телевидение опасно пресыщено всевозможными командными викторинами и полусоревновательными угадайками. И по всем передачам кочуют одни и те же актеры и comedians. «Would I lie to you?» на голову выше и смешнее всех остальных программ. С ней я, собственно, и пережил аллергию.

Иногда тянет написать «хуево все», но не хочется показаться пессимистом или невежливым человеком. Надо ведь сначала поздороваться, спросить, как дела, потом незаметно так вставить «да ну, хуево все». Я про этикет почти что все знаю: как говорить, как одеваться, какой вилкой моржа есть, а какой под ногтями чистить.

По Москве появилось огромное количество рекламных щитов от ЛДПР. Даже на тихих улочках, где раньше висели какие-то замшелые муниципальные плакаты с золотыми медалистами района, появились большие синие пятна с желтыми буквами.

Посмотрел, что на картах Яндекса Крым входит в состав России, а на картах Гугла — нет. Но Яндекс, правда, такое только в русской версии сделал. В украинской и турецких версиях Крым принадлежит Украине. Гугл же держится вне национальных предпочтений. А Косово, кстати, за прошедшие годы Яндекс так и не выделил в отдельную республику. Ну и достаточно про Украину. Должен сказать, я сильно устал от эмоциональной напряженности в людях вокруг. Кажется, сейчас волна нездоровой патриотической экзальтации сходит на нет. Все успокаиваются, возвращаются к реальности. И, как сообщают, в русских посольствах и консульствах по всему миру хуй на граждан России кладут ровно так же, как и прежде.

В начале недели у меня случилась история с ремонтными рабочими. Рано утром в понедельник меня попросили последить за ремонтом на квартире у родственников. Там должны были устанавливать двери, и мне следовало пробыть там часа четыре и закрыть за рабочими дверь. Я взял с собой книжку, но читать не выходило из-за того, что у меня болели глаза от слишком яркого солнца. Укрыться от него было почти невозможно. Тогда я нашел на кухне один темный угол и сел туда слушать радио, прикрыв глаза.

Часа три-четыре кипела работа, потом я заметил краем глаза, что строители перестали мелькать в коридоре, давно не проходили за инструментами и материалами. Я вышел в коридор и увидел, что двери установлены и закрыты, в квартире тишина, инструменты и вещи лежат у двери, а вокруг ни души. Я вышел на площадку посмотреть, не курят ли они. Но на лестнице никого не было. Я спустился на один пролет вниз и осмотрел двор: машина, на которой рабочие приехали, стояла под окнами, так что, видимо, никто никуда не уехал. Я вернулся в квартиру и стал думать, куда они делись. Я сел обратно и решил подождать. Прошло полчаса, никто не возвращался. Я подошел к дверям: они были установлены и глухо прикрыты с картоном по периметру дверей. Через стеклянные вставки и через прорези под ручки я разглядел комнаты: в них были свалены коробки и нагромождена сдвинутая мебель, но не было видно ни одного живого человека.

Я позвонил родственникам, рассказал, что четыре часа работы прошли, двери установлены, но рабочие пропали. Они стали звонить им, их телефон не отвечал. Все стали нервничать. Прошло еще минут двадцать, они снова стали позванивать рабочим — тишина. Сумеречная зона какая-то. Я не понимал, почему я торчу полдня в пустой квартире, шел шестой час, как я сидел в грязной, заваленной строительным мусором квартире, дышал краской и пылью. У меня разболелась голова, а по телефону меня пытались успокоить:

— Ну, подожди, может, они руку отрезали и побежали в поликлинику.

Прошло два часа, рабочим звонили уже все. Я думал плюнуть на все, уйти, закрыть квартиру. Что за издевательство! — они взяли и ушли куда-то, ничего не сказав, а я жду их третий час. Уговорами и посулами по телефону меня смогли удержать еще минут на сорок, но потом я твердо решил, что ухожу. В этот момент раздался шорох и явно приятный стон. Затрещала дверь и из одной комнаты, выламывая картонные вставки, выбрели заспанные рабочие. Оказалось, они заперлись изнутри, словно их нет, и уснули себе за коробками — ну не пиздец ли? Проспав почти три часа, они, не глядя на меня, пошли курить. Я им говорю: «Вас все ищут, а вы пропали». Они отвечают: «Ниче-ниче, еще 10 минут — и все будет готово».

Проработали они еще часа полтора. В итоге я проторчал почти там больше девяти часов, до самого вечера. Видимо, я надышался там всякой дрянью, потом у меня болела два дня голова, мне казалось, что меня преследует тяжелый запах краски. А от пыли пробудилась моя аллергия. Всю неделю потом отходил от этого приключения.

Самый серьезный вопрос, изводивший меня на этой неделе: как чихнуть с леденцом во рту?

Шесть утра. За окном очередное серое летнее утро. Все вокруг равномерно серое. Даже белая простынь видится серой. И воздух тоже светло-серый. Тихо, шуршит дворник, пищат мелкие птицы, где-то далеко орет ворона и гавкает собака — сельская идиллия. Туго гудят первые шальные автобусы, которые в такую рань носятся без препятствий и иногда без остановок. Я сижу на кухне и от тоски ем бутерброд с сыром. Я не успел уснуть ночью и незаметно влился в новый день.

Вчера в два часа ночи меня разбудил жаркий запах горячих блинов. Это самая приятная причина пробуждения за последние дни, пусть и некстати. Ну ещё было весело, когда два кота орали под окном. К слову, прочитал, чем выше торчит хвост у кошки, тем прекраснее ее жизнь и ничто ее не подавляет. У гостящей у меня уже седьмой месяц кошки хвост так стоит, что кажется, это она доминирует и подавляет всех вокруг.

Около семи утра приехал большой серый камаз с грязным серым прицепом. Это по столице развозят первые арбузы.

Кажется, рано или поздно почти все начинают худеть, стремятся сбросить лишний вес, тренируются, потеют, едят по специальным диетам, борются за фигуру. Хм, подумал я, может, быть худым — очень здорово. А когда я услышал, как люди начинают все больше восхищаться фигурой Мика Джаггера, то просто расцвел от уверенности в себе. Это самая удобная фигура, и ее легче всего поддерживать без лишних мучений. Для меня же было испытанием пытаться набрать вес, чтобы, например, купить крутые брюки, которые были мне чуть великоваты. Результат оказалось тяжко поддерживать, так что проще вышло ушить штаны у портного.

В семь тридцать серый цвет сменяется светло-бежевым. Это прорывается солнце. Даже видно сквозь дыры голубое небо. Но солнце не справляется, и снова тянется серый день.

На автобусной остановке возле моего дома целыми днями напролет сидит старенький пьяница с лицом Роберта Митчума. Много лет уже сидит. Когда не слишком пьян — тянется к общению. Во времена, когда я ездил в Университет, он и со мной успел поговорить. Что-то про японских шпионов рассказывал и жаловался, как район застроили. После этого я старался не подходить близко к остановке и ждал автобус в сторонке.

Я выхожу из дома только под таблетками. От аллергии. Иначе в Москве мне уже невозможно. Поэтому выходить на улицу без особой нужды не стоит. У нас ещё по всему району роют метро. Хорошо так роют, с грязью, с шумом, с пылью, с треском, с грохотом, с дребезжанием, с грузовиками, облеплеными грязью. Все засрано вокруг и поблизости. Аж глаза щипит. Короче, забыл таблетки сегодня. Еле до дома добрался, весь в слезах, отплевывался потом.

Уехать бы к папуасам.

Странно, думал, я в этом году что-то совсем без чиханья и слез. И тут же немедленно грянула аллергия.

Пару недель назад я выходил на прогулку в Парк Культуры. Было пусто, только шумели рабочие, гремели грузовики, и грузчики катали тачки с наростами грязи на колесах. А теперь все забито людьми, очень милое и аккуратное для Москвы место вышло. Даже люди симпатичнее там. Особенно заметна разница в публике, если возвращаться домой — к Воробьевым горам. С холмов дымят стихийные шашлыки, бритые мальчики с бутылками пива между ног сидят на лавках, обхватив головы, продавщицы из ашанов в выходной день нарядились и настороженно ходят вдоль реки, приезжие семьи — все поголовно в черных очках — важно гуляют по столице, коротая время до отправления поезда, а надо всем этим орет залихватская кабацкая музыка. Услышал, как девочка наставляла другую: «Просто коньяк не надо пивом запивать, и все хорошо будет».

Жизнь потеряла всякий смысл. Существовать с непрекращающейся аллергией невозможно. Смирившись с постоянными насморком и красными глазами, я не перестаю удивляться, сколько всего может поместиться в одной небольшой голове, так что даже из глазниц выплёскивается. Даже сплю в обнимку с рулоном нежной туалетной бумаги, от которого отрываю кусочки и громко сморкаюсь, вызывая жалость и умиление.

На этой неделе моя извечная московская аллергия дошла до предельных форм. Всё время чихаю, как бомба, глаза красные, башку плющит, я совершенно жалок и истощён. Узнал, что в этом году вдобавок ко всей пылище, оказывается, ещё и берёзы травят москвичей. Как подло с их стороны. Хотя я лично уже никаких цветных облаков не видел. Зато на днях зачихал другу всю машину, так что он не выдержал и принудил меня купить какие-то таблетки. Добравшись до дома, открыл упаковку, а в инструкции написано, принимать с едой. Пришлось не в постели отлёживаться, а готовить на ночь глядя пасту с форелью, чтоб заесть. Хотя помогают они не очень, но вроде лучше становится. Ну и мотивируют постоянно готовить.