В зоне внутренних рейсов в Шереметьево витает иной дух. Здесь также тесно и неудобно, как и во всем остальном аэропорту, но еще запущеннее. Первое, что я увидел, заглянув в мужской туалет, был маленький мальчик, вертевшийся вокруг себя на грязном, покрытом размокшими клочками туалетной бумаги полу. Папаша ободрял его из-за запертой кабинки: мол, играешь там, молодец, жди-жди. Мальчик жужжал и прыгал, бегая возле раковин. Папаша вскоре вышел из кабинки, окруженный облаком сигаретного дыма, и увел мальчика.
Земля на подлете к Пулкову просто сказочная — плоская и ярко-зеленая. Сам город захватывает дух. Я решил, что отныне я считаю самым красивым городом в мире именно Петербург, а не Будапешт. (Правда, с тех пор я еще дважды побывал в Будапеште и вновь проникся чарующей красотой венгерской столицы. Однако при сопоставимости архитектурного облика и городской красоты, Петербург все же серьезно перевешивает самым главным его достоянием — петербуржцами.)
Погода стояла солнечная, ветренная, теплая и яркая. При том все знакомые петербуржцы уверяли, что нам несказанно повезло и это первые приятные дни за лето. Еще нас пробовали отвезти к морю, но оказалось, теперь это сделать невозможно. Мы смогли увидеть лишь заборы, шлагбаумы и стройки на осушенных территориях.
Стояли белые ночи. Надо сказать, они довольно темные.
Самое сумасшедшее издевательство этого лета — следствие о спектакле Серебренникова, которого не было. В какой-то момент читать про него становится невыносимо. Вот зрители, вот фото, вот съемки, вот афиши — какие еще нужны доказательства? — Нет!
Давно в школе на уроке биологии мы проходили животных. Весь класс возбужденно, наперебой перечислял учительнице тех, кто относится к млекопитающим. Когда очевидные звери были названы, я предложил то ли дельфина, то ли кита. Кто-то закричал: «Это рыба!» Кто-то тихо возмутился, мол, нет же, это млекопитающее. Сидевший рядом мальчик спросил меня: «Ты откуда узнал, что кит — млекопитающее?» Я ответил, что прочитал в книге, и тут же почувствовал слабость своих слов. Да, я прочитал. Но я ведь не знаю ничего про кита и не видел его настолько близко, чтобы убедиться, что он млекопитающее. Да вообще не видел. Кто видел кита? Близко-близко? Не просто тушу в океане, а именно кита. Наверняка меньше, чем зрителей, посетивших спектакль. А кто-то исследовал китов и доказал, что они млекопитающие. Но мы ведь верим написанному и живем с этим. Никто не возмущается, что нас дурят китами. Конечно, если вас гложут сомнения и не отпускают мысли о ките, можно отловить его, изучить еще раз хорошенько, надоить китового молока на всякий случай. Но кто будет тратить на это время.
Или вот родная планета наша. Круглая же, и даже самые крайние невежды с детства про это знают. Но ведь круглой ее видели куда меньшее число человек, чем те, что видели кита или спектакль Серебренникова. Сомневаться в округлости Земли можно лишь ради чудачества. Все-таки мы пока не можем пренебречь законами вселенной. Китовое молоко тоже необходимо для жизни. Хотя живем же без него. А спектакль — да и хер с ним. Можно сказать, что его не было. И что случится? Ну что вы сделаете? А? Съели?
Началось лето. Я прилетел в Бангкок и спал-спал-спал. В один день у меня было 8 шагов активности. Совершенно ничего не хотелось делать, никуда не хотелось идти. Под утро я покидал кровать в поисках еды, потом снова валился спать. Таков был стремительный переход от рабочего режима к отпуску.
В Бангкоке я познакомился с несколькими туристами — так уж получилось, что все они оказались австралийцами. Одного мужичка я встречал три раза за день в разных местах, так что в последний раз мы сели и разговорились. Он расписывал мне, какая чудесная страна Япония и, хоть в Бангкоке весело и тепло, все остальные страны меркнут после нее. Говорил, что он за мир во всем мире и все должны жить в дружбе, потому что все люди братья. Потом помолчал, сосредоточился, переосмысливая свою мирную речь, и бурно завершил ее: «кроме сраных французов, этих высокомерных ублюдков».
Еще в феврале, на выставке в Португалии прочитал «Лысую певицу», абсурдную пьесу Ионеско. Она так развеселила меня, что я тотчас же перечитал ее еще раз, но по-английски. Часть каламбуров в переводах отличается, — это небольшое сокровище для любопытных.
Возьмите круг, приласкайте его, и он станет порочным.
С удовольствием прочитал, наконец, «Анну Каренину». История Левина мне показалась интереснее стержневой — если можно расчленить роман — сюжетной линии. Развязка романа давно огрубилась до обывательского мема, но все равно это одна из самых страшных и волнующих сцен в русской литературе. Набоков в «Лекциях по русской литературе» тщательным образом разбирает «Анну Каренину»: он исследует схему спального вагона, роется в беглых мыслях героев, препарирует общий дух произведения и отдельные сцены и находит драгоценнейшие осколки — в общем, он беспредельно восхищен романом. Пожалуй, ни одно произведение не утягивало его в столь витиеватые размышления и дотошный разбор.
Также продолжаю читать в полетах Пелевина. В одной беседе прозвучало мнение, что Пелевин в каждой книге пишет одно и то же и оттого скучен и предсказуем. Его, конечно, ни с чем не спутать, но я пока получаю от книг Пелевина удовольствие и даже облегчение. Я быстро проглотил «Чапаева и Пустоту», а потом еще и «Поколение П». Из интереса посмотрел экранизацию последнего произведения — было любопытно, как оживят на экране богатую и сложную постановку, развернувшуюся в моем читательском воображении. Кино оказалось плоской и дешевой поделкой, которую стыдно смотреть, — то есть вполне обычным современным русским фильмом с одним единственным актеров Ефремовым. «Священная книга оборотня» мне показалась несколько пошловатой. Когда мужчины пишут от лица девочек, это отдает каким-то нездоровым газетным заболеванием. Но и это не сломило меня, — читал запоем.
Короткую «Желтую стрелу» совершенно случайно прочитал в самых подходящих условиях — в купе поезда. Желтая стрела — это бесконечный поезд с купе, плацкартом, вагоном-рестораном, проводниками и пассажирами, в котором уместилась вся наша бытовуха и печальная больная история. Книга неизбежно напомнила о фильме «Snowpiercer».
Там же, в поезде, прочитал «Гордость и предубеждение» Остен и «Краткую история времени» Стивена Хокинга. Книжка Хокинга, написанная 30 лет назад, служит на протяжении многих лет сценарием для всех научно-популярных передач про космос: от структуры повествования до образа несчастного астронавта, вытянутого в спагеттину и разорванного на части в черной дыре. В общем, пока что никто ничего про Вселенную толковее и интереснее не рассказывал.
Из мемуаров прочитал «Белинский дневник» Уильяма Ширера, американского корреспондента, работавшего в Германии с прихода к власти нацистов до первых лет Второй мировой войны. Как же та Германия с ее серостью, пошлостью, враньем и бесчеловечностью устрашающе похожа на наше время.
Старое и новое (1929)
Пожалуй, будет интересно лишь историкам кино и некоторым эстетам.
Kameradschaft (1931)
Первые полчаса неспешно вводят зрителя в жизнь шахтерского городка на границе Германии и Франции. Но вот на французской шахте происходит взрыв, и тогда немецкие шахтеры решают помочь своим товарищам. С этого момента мы наблюдаем очень трогательное и волнительное кино. Кажется, это самый первый фильм-катастрофа. Из интересных деталей тут показано, в каких условиях работали шахтеры: например, тогда уже личные вещи в раздевалках подвешивали на цепочках к потолку. А еще уже в 30-е гг. на входе в клубы вместо билетов ставили штампы на руку.
Cloak and Dagger (1946)
Не самый интересный шпионский фильм. А для Фрица Ланга так откровенная халтура.
Brighton Rock (1947)
После стольких неудачных просмотров, этот яркий живой триллер увлек меня с первой сцены. (Вторая половина картины, к сожалению, вышла слабее и превратилась в драму.) Это история небольшой банды, возглавляемой Пинки Брауном, юношей-психопатом с большими глазами. После убийства неугодного журналиста рэкетиры сталкиваются с трудностями и их маленькая организация трещит по швам, пытаясь скрыть улики.
Totò le Mokò (1949)
Хорошая, забавная пародия на известный фильм с Жаном Габеном. События разворачиваются после гибели Пепе ле Моко. Оставшиеся без главаря бандиты отыскивают дальнего родственника своего босса — уличного музыканта из Неаполя. Они приглашают его возглавить банду погибшего родственника, а он понимает, будто ему предлагают руководство оркестром.
The Trap (1959)
Адвокат из большого города приезжает в родной городишко в компании гангстеров. Он нанят помочь сбежать из страны объявленному в розыск мафиози. Бандитам необходимо беспрепятственно пробраться к аэродрому, и адвокат просит помощи у своего отца-шерифа. Сюжет интригующий, но фильму не достает напряжения, присущего маститым режиссерам, поэтому иногда картина провисает, спасаясь очевидными шаблонными решениями той поры. Однако весьма бодрый ритм фильма затушевывает эти мелочи и оставляет от просмотра весьма хорошее впечатление.
School for Scoundrels (1960)
Комедия про простака, которому то машину старую продадут, то на работе подчиненный вертит им как хочет, то нахальный приятель из клуба отбивает девушку. Вконец отчаявшись, он отправляется в Школу Жизни, где его учат быть хозяином положения.
Водяной (1961)
Стерильно невинная, легкая история про деревенского недотепу-рыбака с участием Эраста Гарина, благодаря которому беззастенчиво фальшивая колхозная жизнь с улыбающимся молодым партийным председателем, тучными стадами коров, плотными высокими кукурузными полями и крепкими плечистыми колхозницами, с трудом волокущими бидоны, полные молока, сносно терпится и даже веселит.
Totòtruffa ’62 (1961)
Тото играет жулика, и фильм представляет собой коллекцию дурашливых мошенничеств, связанных единой сюжетной линией.
Fail-Safe (1964)
Теребящая душу антивоенная фантазия в предверии ядерного конца. Сделано выше всех похвал.
The Russians Are Coming, the Russians Are Coming (1966)
А вот другой взгляд на холодную войну. Советская подлодка садится на мель у берегов Америки, и группа русских подводников в поисках буксира решает тайком пробраться в город. Добрый и веселый фильм. Несмотря на гротескную комичность, пожалуй, нигде и никогда еще русских не изображали с таким пиететом. Алан Аркин здесь похож на Сашу Барона Коэна и даже говорит, как его диктатор или Борат.
More (1969)
Красиво снятая бизарная мура. Такое ощущение, что сам фильм принял наркотики.
Carry on Abroad (1972)
Забавная комедия про британцев на курорте. Вроде ничего необычного, а весело.
Silent Movie (1976)
Кто сможет снять немое кино — тот сможет все. Мел Брукс неутомим и бросает все силы на то, чтобы развеселить вас. Даже если вам кажется, что его шуточки простоваты и даже глупы, вы все равно не сдержите смеха.
The Medusa Touch (1978)
Брунель, французский детектив по обмену в Лондоне, расследует покушение на писателя Морлара. От психиатра, которого навещал пострадавший, Брунель узнает, что писатель считал себя наделенным неуправляемой сверхъестественной, дьявольской способностью вредить людям. Захватывающий по началу фильм ближе к середине сбрасывает с себя ненужный ему более детективный жанр, сползает ко второсортной развязке и уходит в мистику для домохозяек.
Tiger Claws (1991)
Боевичок из детства про то, как верный традициям Боло Йенг выпиливает доморощенных позеров-каратистов. Как же смешно и мило на самом деле.
Пабло Эскобар в первых двух сезонах «Narcos» выступал центральным нервным пучком. Вокруг него выстраивалось все повествование, и он выделялся среди всех персонажей зловещей, но притягательной харизмой. Надо признать, после его гибели сериал не стал менее захватывающим. После успеха сериала истории про латиноамериканских наркобаронов явно в тренде. Поэтому следующим шагом для Нетфликса стала история Эль Чапо. «El Chapo» кажется медлительнее и вторичнее, но все же увлекательный, и когда смотришь, хочется, чтобы кино не кончалось. В последних двух сериях, правда, сделали какого-то «Мотылька».
А больше всего мне понравился сезон «Stranger things». Выросло новое поколение киношников, у которого есть желание и способности вернуться в 80-е и доснять все, что тогда не успели. Бездарные нулевые, кажется, подошли к концу.
Мультсериал «Арчер» каждый год спасает себя новыми декорациями. В целом ему это, скорее, удается. Восьмой сезон проходит в бредовых нуарных 40-х гг. с детективами а-ля Марлоу, избалованными миллионерами, мафией, продажными полицейскими, ну и конечно, киборгами и нацистами.
Как ни презирай суеверия, а все равно неудобно, коли не скажу «Будь здоров!» после чиха. Обычное суеверие превратилось в правило приличия и норму этикета. А вот от «Приятного аппетита!» мне по-прежнему сводит живот. Без этого пожелания, конечно, стало бы только лучше, но оно очень глубоко засело.
В конце мая был в Турине. Мы ездили туда на один день: посетили обойную фабрику, встречались с местным коммерческим агентом и еще одним моим клиентом, после чего отобедали на центральной площади.
Туринский дворик
Полпути до Турина я проехал на поезде. Меня встретили на станции Сантья, откуда мы уже добрались до города на машине. Утром в Милане кассы еще были закрыты, и билеты продавались только через автоматы. Я чуть было не опоздал на свой поезд, потому что старушка передо мной никак не могла купить билет: она долго и неторопливо набирала название станции, а потом безуспешно пыталась впихнуть мятую двадцатку. Автомат отверг ее более десяти раз, но старушка продолжала неспешно разглаживать купюру и вставлять ее снова и снова. В ту бесконечную минуту я ощутил большой прилив адреналина.
От Турина осталось нечеткое, смазанное впечатление, как от мутной дымки, скрывающей холмы вдоль По. Площадь Витторио-Венето огромная и оттого неуютная, будто пустырь. По пути к ней мы видели двух чихуахуа, запертых в кабине фургона. Они прыгали на сидениях, напряженно кружились, переступая своими тоненькими лапками, и лаяли на прохожих. Было очень жарко, проулок был перекрыт из-за стройки, и пицца в Турине попалась дурная.
