Вчера я ехал в полупустом троллейбусе. На улице было тепло, спокойно и даже, кажется, тише обычного. Троллейбус неспешно плыл по проспекту, за окном падали желтые листья, по тротуарам бегали школьники с рюкзаками. Это была настоящая спокойная осень. Меня захватило приятное чувство умиротворения. Захотелось поехать куда-нибудь на простор, где обязательно есть река, чтоб было синее небо и желто-красные деревья. Но, конечно, я не окажусь в таком месте и, скорее всего, никуда не поеду.

Вроде не болею уже, но всю неделю сижу с соплями, закутавшись в шерстяную шаль. Похолодало, осень стремительно наступает. Ходил на днях за продуктами: люди уже в пальто ходят, укутанные в шарфы. Ощущение, будто зима обрушилась. Только август вроде был, а уже вот-вот Новый год. Год вылетает, как бумажное полотенце на кухне: только новый, жирный рулон поставил — и уже картонная кочерыжка болтается.

Утренний туман

Снова готовили инвольтини на этой неделе. Только в этот раз с индейкой, которую я порезал дома сам на очень тоненькие ломтики. С сыром тоже развернулись: нашли мелкую псевдоскаморцу русского производства, а еще взяли мягкий чеддер. Рулетики с индейкой в сальсе быстро готовятся — минут за 10–15. Получилось обалденно. Пока резал филе, Кошечка рядом места себе не находила. Ей за терпение перепало пару кусочков. Теперь она второй день за мной ходит, мяукает, трется, лезет спать в постель — короче, сплошная нежность.

— За последнее время я понял одну важную вещь. Уроки труда должны проходить под музыку Rammstein.
— А я намного раньше тебя понял, что уроки труда вообще не должны проходить.

У девочек, я помню, уроки труда назывались технологией. Казалось, они там какие-нибудь невероятно крутые штуки изобретают. Один раз попал к ним на урок: так они, как старухи, про подарки на оловянную свадьбу судачат да кривые бутерброды с колбасой жарят.

У мальчиков тоже было мало веселого. Фанеру пилили и болты нарезали — на это зачем-то аж два часа выделяли. Трудовик ко мне относился со снисхождением и сразу сказал, что у меня нет шансов устроиться на завод. Мне на фрезеровочном станке, по его словам, «руки оторвало б к ебени матери».

Болели, валялись в постели. Досмотрели первый сезон «Утопии». Вот это дело, не то что «True Detective». (Я, к слову, там уже в середине первой серии — хотя она и окончилась интригующе — заподозрил, что средненький сериал выйдет, и не понимал возбужденной шумихи.) То ли дело «Утопия». Чумовой сериал с безумным сюжетом. Накачал второй сезон. Знаю, слышал, что там первая серия какая-то лажовая, но потом вроде снова все отлично.

Вчера перед сном мне привиделся темно-желтый верблюд с бедуином в белых одеждах меж его горбов. У бедуина были закрыты глаза, его лицо было умиротворено, из-под большого острого носа проступала улыбка и торчали длинные усы. Верблюд тоже шел с прикрытыми глазами и улыбкой. Бедуин на верблюде проезжал перед моими глазами несколько раз. А на заднем фоне были джунгли. Это, пожалуй, мое самое приятное медитативное видение. Так-то мне снятся дикие безжалостные ужасы, но я, кажется, уже к ним привык и почти не дергаюсь.

Теперь самые утомительные ночные видения — те, которые искажают неудобные позы тела до гротескного кошмара. Например, я уснул под подушкой, и мне причудилось, что меня придавило обломками машины и я не могу выбраться из-под железного капота. Или я зажал палец коленкой, а мозг показал кино про то, как мне откусывают палец. Я прямо видел, как смыкались зубы. Кстати, мне пару раз снилось, как мне выбивают зубы. Очень неприятно и грустно чувствуешь себя, зато так радостно потом проснуться с полным ртом зубов.

К людям, которые мне нравятся, я начинаю относиться так ревностно и идеализирую их до такого состояния, что почти не допускаю наличия других людей в их жизни. Мне кажется, они такие цельные образы, существующие исключительно для меня. И если они вдруг упомянут в разговоре родителей или братьев-сестер, друзей каких-нибудь, я неосознанно ловлю себя на мысли «Как же так, я думал ты существуешь только здесь и только для меня! А тут родители какие-то, приятели». Наверное, это естественная ревность и жажда внимания, и человек не всегда хочет слышать о других людях в жизни собеседника, — это его конкуренты за внимание.

Про родителей, к слову. Я вот знал пару человек, которые только и говорили про своих родителей. Они на каждом мало-мальски важном шаге проговаривали вслух, как бы поступили родители на их месте, как они их учили и что правильно. Даже если родительское наставление шло вразрез со здравым смыслом, они покорно доверяли им, как неписанному закону. Сначала это, конечно, очень мило, но очень скоро начинает раздражать. Думаешь, какой же это эмоционально перекалеченный человек, не способный распутать ни одну жизненную проблему без обращения к родительским наставлениям. И что это за родители, которые внушили своему ребенку такое раболепие.

На днях приболел. Вчера мне было особенно хреново. Добил меня выход на улицу. Я два часа ехал на автобусе от метро до дома. Стоял в жуткой пробке, потому что какой-то мудила напланировал развязку на площади Индире Ганди таким образом, что поворачивать налево надо из крайнего правого дублера. Получается удавка, а не поворот. Ну и все же еще спешат, каждому надо проскочить побыстрее. Едут, будто назло другим: прут в любой свободный клочок — это же маленькая победа.

Минут сорок стояли при абсолютном штиле посреди Ломоносовского: и вперед не двинуться, и выйти некуда. Вдобавок гарью воняет и бензином. У окна еще фура покрытая десятью сантиметрами пыли, дребезжит. Фуры же не могут быть чистыми в России, — это не традиционно.

Еще солнце прямо в голову светит. Жарит, тошнит. Табло в автобусе, конечно, поломано, и на нем постоянно горит надпись «Роддом 4». А позади меня больная старуха глухо чихает все это время. И наверняка все ее микробы летят на мой беззащитный организм. Я вот думаю, может, она меня и добила вчера. Я ведь чувствовал себя уже настолько ослабленным, что моему иммунитету много не надо было, чтобы окончательно сдаться.

В пять часов я отъехал от метро, в семь — приехал к дому. Я уже был разбит, но у меня были планы. Вечером я думал приготовить мясные рулетики involtini со скаморцой и шпиком.

Я подозревал, что сыр скаморцу будет не так просто найти, но я не ожидал, что трудности возникнут с мясом. Нужны были тонкие кусочки филе. В «Ашане», мне сказали, мясо ни в коем случае нельзя брать. В «Перекрестках» — ни в синем, ни в зеленом — нужного мяса не было. В «Азбуке» были стейки, но не филе. Любезный мясник предложил попробовать разрезать их продольно. Получилось толстовато все равно, но это было ближе всего к требуемому.

Скаморцы, конечно, не оказалось, но вообще в этом блюде можно использовать любой сыр. Просто копченый сыр придал бы дополнительный аромат. Вместо шпика использовали пармскую сырую ветчину.

Рецепт. Сначала готовим сальсу. Мелко рубим луковицу и слегка обжариваем на небольшом огне с оливковым маслом. Потом добавляем томатное пюре. Мы использовали две бутылки по 700 гр. Оставляем на небольшом огне минут на 15. Помешиваем. Попутно начинаем делать рулетики. Берется филе, на него по центру кладется сыр, потом ветчина. Сворачиваем рулетик и, чтобы он не разошелся, закрепляем зубочистками центральную часть. Также закрепляем зубочистками по бокам, чтобы сыр не вытекал. Рулетики опускаем в сальсу и оставляем их на несильном огне на полчаса.

У меня уже не было сил, я рухнул спать. Поднялась температура, знобило. Я выпил лекарства и уснул. Попробовал блюдо лишь сегодня днем. Получилось немного жестковато, поскольку мясо все-таки было толстовато, но вкусно.

Я придумал, что маскирующихся самовыдвиженцев на выборах можно было бы отсеивать по триколору на фоне в их плакатах и листовках, а оказалось, они снова не стесняются партии. В открытую, конечно, не пишут, но на сайте избирательной комиссии все рассказано.

Всю неделю в квартире на Ленинском, где мы заканчиваем проводить лето, меняют трубы в ванной. Доделывают ремонт. Сантехники приходят с утра и иногда работают до сумерек. Успеваю лишь умыться, почистить зубы и все. Потом сижу работаю под дребезжание и перестук. Без воды. Неприятное ощущение, когда нельзя просто взять и помыть руки.

Еще я как-то открывал окно проветрить, и в комнату залетела муха. Это было недели две назад, но муха все еще летает, и я не могу ее выгнать. Муха крупная, энергичная, два раза мне в голову врезалась — и ничего. Уйма энергии в такой маленькой твари. Интересно, чем она питается все это время?

С моего возвращения в Москву я сделал наблюдение, что в городе открылась уйма «Азбук Вкуса». Когда-то это были робкие точки на карте Москвы, как и «Зеленый перекресток», а сейчас они на том же Ленинском — через каждые два дома. А «Перекресток», по-моему, серьезно сдал в качестве обслуживания и, кажется, начал ориентироваться на менее взыскательных покупателей. Видимо, магазины начинают радикально расслаиваться по ценовым сегментам. С этим же, наверное, связано попутное с «Азбукой» засилие ужасных магазинов «Дикси», которые следуют оранжевыми пятнами за дорогим супермаркетом и открываются вблизи него. А еще этим августом я впервые в жизни был в «Ашане». Да, у меня очень много впечатлений от московских магазинов, потому что обычно я заказывал все на дом и не знал, что происходит вокруг.

В субботу был теплый день, и мы решили прокатиться на велосипедах в сторону Парка Победы. В интернете писали, что до туда проложена велодорожка. Мы проехали через Университетский проспект, съехали к Мосфильмовскому пруду, дальше — через парк — проехали до Минской улицы. Велодорожка была не очень удобной, шла параллельно улице, а за Сетунью оборвалась стройкой и перешла в деревянные настилы. У мечети дорожка пресеклась, велосипеды пришлось тащить вверх по лестнице.

Мосфильмовский пруд

Из-за Дня города на Поклонной было много народа. Мы постарались объехать ее стороной, но избежать толпы не удалось. В воздухе царила напряженная атмосфера народных гуляний: залихватская кабацкая музыка, запах шашлыков и огромное количество полиции. Мы выбрались на Кутузовский и поехали по направлению к Киевской, чтобы поехать домой на троллейбусе. Вдоль всего Кутузовского стояла полиция: по одному у каждого столба и большими группами через каждые два-три дома. Меня не покидало ощущение, что они готовятся к каким-то побоищам.

После Третьего кольца мы проехали вдоль набережной Шевченко, а от Киевской вернулись к Университету на 34 троллейбусе.

На вечер мы забронировали столик в грузинском ресторане на Украинском бульваре. После сытного ужина мы прошли до гостиницы Украины и сели на второй троллейбус. У дома Пашкова он встал, и водитель предложил всем выйти. Оказалось, из-за праздников перекрыли Моховую. Мы пошли пешком через центр. У Тверской народа становилось все больше и больше. Оказалось, все ждали салюта, и мы очень удачно на него попали.

Самым захватывающим событием субботнего вечера стал гражданский бунт против BMW, которая решила проехать через гуляющую толпу. Неизвестно, как машина оказалась там, поскольку улицы были перекрыты полицией, а люди проходили через рамки. Возможно, номер 999 давал ответ на этот вопрос. Машину окружили со всех сторон. Самый активный гражданин стал кричать на женщину-водителя, что она даже раз в году не может проехать на метро и портит праздник москвичам. Проявление гражданской позиции оживило бредущих москвичей. К автомобилю стекался народ. Стали звать патрульного ДПС и требовать выписать даме протокол. Патрульный нервничал, не мог связать слов и лишь содрогаясь мычал, что претензий к водителю не имеет. Толпа бурлила и не отпускала патрульного. Активный гражданин требовал показать ему значок, раз он уклоняется от своих обязанностей. Патрульный отказывался его предъявлять.

В толпе появилось несколько защитников дамы. Они кричали, что женщину следует пропустить. Особо грубые защитники начали толкать активных граждан в грудь. Один молодой парень бегал и пытался отодвинуть каждого человека в отдельности, призывая дать машине дорогу и разойтись. Его девушка звала его бросить это дело и пойти гулять дальше. Утомленная она пригрозила уйти и оставить его одного. Парень был слишком поглощен и отмахнулся от спутницы «Ну и иди! Я тут останусь». Обиженная девушка развернулась и ушла.

Граждане взбодрились и стали настойчивее требовать привлечь даму-водителя к ответу. Однако патрульный, не выписав протокол, куда-то убежал. Через несколько минут подошли омоновцы и какой-то полицейский начальник. Толпу разрядили, начальник полиции пообещал во всем разобраться. Активный гражданин требовал протокола. Проблема была решена следующим образом: полиция открыла движение по улице и разогнала пешеходов по тротуарам. BMW припарковали напротив Большого, группа активных граждан осталась дожидаться протокола. Мы пошли дальше. Добрели до Чистых прудов и вернулись на Университет на трамвае.

В воскресенье пролежал дома с больной головой и тошнотой. Смотрели «True Detective».

Вчера мыл посуду и нечаянно разбил свой любимый стакан. Я смотрел на осколки, и меня пронзило, что рано или поздно это случится со всем, что есть в моей жизни, и произойдет это также молниеносно, как и со стаканом. Вот он был, и вот его не стало. Все это, конечно, не ново, но от этого не менее горько. От этих мыслей я расстроился.