Когда я долго разговариваю по телефону, то начинаю много двигаться и ходить по комнатам. Видимо, разговор увлекает меня настолько, что остальному телу становится скучно и оно ищет себе занятие. Я хожу взад-вперед по комнатам и коридору. Со стороны это выглядит наверное очень нервно, но для меня эти движения проходят незаметно.

В кабинете у окна стоит тренажер, которым никто не пользуется. Пару дней назад во время очередного долгого разговора я незаметно для себя встал на тренажер и продолжил ходить, но уже на месте. Я прошел получасовую тренировку и сжег 272 калории (не уверен, что в моем случае это разумная трата). Я приятно поразмял ноги и чувствовал себя намного бодрее.

На следующий день я решил пройти еще раз тридцатиминутную программу. Просто так, без звонка. Это были одни из самых скучных и бесполезных полчаса. Когда моя голова оказалась не занята обсуждением дел, в нее неизбежно пришли естественные вопросы, что за ерундой я занимаюсь и зачем я в это ввязался.

Собственно невыносимость столь тупого занятия всегда отталкивала меня и от тренажеров, и от прочей унылой физкультуры. Тем не менее, поскольку я твердо принял решение пройти эти 30 минут, я не останавливался, однако время убывало очень медленно. Я сокрушался и обещал, что никогда не встану больше на тренажер без телефона или иного важного дела, которое отвлечет меня. Нужно, чтобы мне кто-то звонил, ну или чтоб я глядел, как теленок, в телевизор.

На шестой минуте я занял себя математическими расчетами: сколько секунд требуется на прохождение ста метров, и через сколько я пройду километр, и сколько я пройду всего за полчаса. Потом я развлекал себя тем, что пытался пройти каждые следующие сто метров быстрее предыдущих. Затем я оставил эту погоню и сосредоточился на своем пульсе. Я набрал скорость и стал поддерживать дыхание. Но и это надоело. Я испробовал все, но оставалось еще 14 минут. Не помню, как они прошли, но последние секунды я отшагал очень оптимистично.

Ремонтные работы под окном оказались не стройкой, а заменой труб водопровода или канализации. Работы, видимо, уже были завершены, но в четверг вечером я заметил с балкона странную лужу возле дома. Учитывая, что дождя не было давно и всеь день палило солнце, я подумал, что это протекает труба. И действительно, минут через десять приехала машина с двумя водопроводчиками. Они нашли, откуда пробивалась вода и стали ковыряться с какими-то инструментами, втыкать длинные металлические штыри в землю, но все это не очень-то помогало. Видно было, что проблема серьезнее, чем показалось сначала. Они провозились до темноты, из лесочка даже вышли зайцы — посмотреть, что происходит.

Ближе к полуночи водопроводчики уехали. Я лег спать, как вдруг раздался грохот: под окно съехались фургоны, приплелся эскаватор, рабочие расставили фонари и начали рыть. Прямо под моим окном. Около трех часов ночи они, видимо, дорыли до трубы и начали пилить металл. Дщз-з-з-з-з-з!

Я ворочался всю ночь и не помню, как умудрился уснуть. С утра под окном обнаружил последствия ночных раскопок.

Воду отключили по всей улице, кроме нашего дома. Ремонт продолжался весь день, а уже на закате в пятницу замененную трубу засыпали грунтом. Быстрая и слаженная работа смягчила мое недовольство ночным треском.

О кино. По вечерам иногда смотрим французские комедии с Ришаром, Депардье, Колюшем, Бельмондо. Я их с 90-х годов не смотрел, а тут про них вообще не знают. Словно новый мир открывают. Сам я, кажется, стал немножечко лучше понимать французскую речь.