Иногда тянет написать «хуево все», но не хочется показаться пессимистом или невежливым человеком. Надо ведь сначала поздороваться, спросить, как дела, потом незаметно так вставить «да ну, хуево все». Я про этикет почти что все знаю: как говорить, как одеваться, какой вилкой моржа есть, а какой под ногтями чистить.

По Москве появилось огромное количество рекламных щитов от ЛДПР. Даже на тихих улочках, где раньше висели какие-то замшелые муниципальные плакаты с золотыми медалистами района, появились большие синие пятна с желтыми буквами.

Посмотрел, что на картах Яндекса Крым входит в состав России, а на картах Гугла — нет. Но Яндекс, правда, такое только в русской версии сделал. В украинской и турецких версиях Крым принадлежит Украине. Гугл же держится вне национальных предпочтений. А Косово, кстати, за прошедшие годы Яндекс так и не выделил в отдельную республику. Ну и достаточно про Украину. Должен сказать, я сильно устал от эмоциональной напряженности в людях вокруг. Кажется, сейчас волна нездоровой патриотической экзальтации сходит на нет. Все успокаиваются, возвращаются к реальности. И, как сообщают, в русских посольствах и консульствах по всему миру хуй на граждан России кладут ровно так же, как и прежде.

В начале недели у меня случилась история с ремонтными рабочими. Рано утром в понедельник меня попросили последить за ремонтом на квартире у родственников. Там должны были устанавливать двери, и мне следовало пробыть там часа четыре и закрыть за рабочими дверь. Я взял с собой книжку, но читать не выходило из-за того, что у меня болели глаза от слишком яркого солнца. Укрыться от него было почти невозможно. Тогда я нашел на кухне один темный угол и сел туда слушать радио, прикрыв глаза.

Часа три-четыре кипела работа, потом я заметил краем глаза, что строители перестали мелькать в коридоре, давно не проходили за инструментами и материалами. Я вышел в коридор и увидел, что двери установлены и закрыты, в квартире тишина, инструменты и вещи лежат у двери, а вокруг ни души. Я вышел на площадку посмотреть, не курят ли они. Но на лестнице никого не было. Я спустился на один пролет вниз и осмотрел двор: машина, на которой рабочие приехали, стояла под окнами, так что, видимо, никто никуда не уехал. Я вернулся в квартиру и стал думать, куда они делись. Я сел обратно и решил подождать. Прошло полчаса, никто не возвращался. Я подошел к дверям: они были установлены и глухо прикрыты с картоном по периметру дверей. Через стеклянные вставки и через прорези под ручки я разглядел комнаты: в них были свалены коробки и нагромождена сдвинутая мебель, но не было видно ни одного живого человека.

Я позвонил родственникам, рассказал, что четыре часа работы прошли, двери установлены, но рабочие пропали. Они стали звонить им, их телефон не отвечал. Все стали нервничать. Прошло еще минут двадцать, они снова стали позванивать рабочим — тишина. Сумеречная зона какая-то. Я не понимал, почему я торчу полдня в пустой квартире, шел шестой час, как я сидел в грязной, заваленной строительным мусором квартире, дышал краской и пылью. У меня разболелась голова, а по телефону меня пытались успокоить:

— Ну, подожди, может, они руку отрезали и побежали в поликлинику.

Прошло два часа, рабочим звонили уже все. Я думал плюнуть на все, уйти, закрыть квартиру. Что за издевательство! — они взяли и ушли куда-то, ничего не сказав, а я жду их третий час. Уговорами и посулами по телефону меня смогли удержать еще минут на сорок, но потом я твердо решил, что ухожу. В этот момент раздался шорох и явно приятный стон. Затрещала дверь и из одной комнаты, выламывая картонные вставки, выбрели заспанные рабочие. Оказалось, они заперлись изнутри, словно их нет, и уснули себе за коробками — ну не пиздец ли? Проспав почти три часа, они, не глядя на меня, пошли курить. Я им говорю: «Вас все ищут, а вы пропали». Они отвечают: «Ниче-ниче, еще 10 минут — и все будет готово».

Проработали они еще часа полтора. В итоге я проторчал почти там больше девяти часов, до самого вечера. Видимо, я надышался там всякой дрянью, потом у меня болела два дня голова, мне казалось, что меня преследует тяжелый запах краски. А от пыли пробудилась моя аллергия. Всю неделю потом отходил от этого приключения.

Самый серьезный вопрос, изводивший меня на этой неделе: как чихнуть с леденцом во рту?