Последние тенденции моды этой весной — кроссовки под хороший костюм. Вроде всем покажется колхозно и жутко позорно. Но это если одеться так от слепого бестолковства, а коль специально… Кроссовки, как правило, выбирают ослепительно белые, с ядовито-лиловыми язычками или синющей шнуровкой. Так что просто взрыв цвета внизу всей композиции.

Резвый и напористый элегантно-спортивный контраст запечатлеть очень трудно. Как назло, модники в такой обуви летают столь шустро, что лишь пятки сверкают.

Я бы на такое не решился, наверное. Слишком ранит пока мой взор.

В этом году очень много уток. Натыкаюсь на них повсюду, в самых необычных местах. Они такие спокойные и деловые. Стоят гордые, клювом не поведут, хотя видно, что заблудились.

Мой итальянский друг, приехавший в Москву, отметил неожиданные размеры и упитанность наших местных ворон. Когда одна такая хамоватая ворона, тяжело переваливаясь, беспардонно перешла нам дорогу, он аж присвистнул от удивления.

Для самого последнего переиздания сочинений Набокова на английском языке обложки были нарисованы в студии Pentagram (кстати, у них ещё много разных крутых штук).

Первую часть подготовили в прошлом году.



Этой весной серию продолжили.



Любознательный пигвин на обложке напоминает мне, что я так ещё и не похвастался своими последними книжными приобретениями. Времени не было самому толком разглядеть всё.

Только что узнал о существовании улицы Скульптора Мухиной. Мне казалось, что профессии в подобных случаях никогда не указываются. За исключением двух званий, конечно же: академика и маршала. Почему сделали исключение для Мухиной, непонятно. И ведь не чтобы избежать путаницы. Есть же недалеко от Университета улица Столетова. И только пытливый ум докопается до истины: генерал или физик.

Приелетел в Москву ещё в конце прошлой неделе. Всё время недосыпал, голова была мутная. И рейс, как всегда, утренний. По счастливой случайности мне досталось сломанное кресло, с незакрепляемой спинкой. Поэтому вальяжно лёжа взлёт, полёт, посадку под взгляды пассажиров, вынужденных сидеть смирно и прямо. Даже от питания отказался и дремал под шорох хрумкающего и чавкающего самолёта. Удивительные звуки, когда сам не ешь.

Самое удручающее по прилёте — это выслушивать жалобные причитания извозчиков при торге. Они такие несчастные, что даже непонятно, зачем люди идут в таксисты. «Ну что такое для Москвы 500 рублей?» Или «2000 рублей, но зато прямо до самого дома». Вот это до самого дома я не понимаю. А как иначе? Феерическое дополнение к стандартной услуге.

Конечно же, на меня сразу напрыгнула истомившаяся по мне аллергия на пыль. Ну и куча прочих наших столичных особенностей. После свалился в мятый сон, и все дни вышли какими-то нелепыми и куцыми. Ничего толком не сделал.

— Мне завтра вставать рано, завёл будильник.
— Может, тебе позвонить утром?
— Да ты что! Разбудишь!

А что мне ещё нравится в Италии, когда в самых маленьких квартирках и комнатках на стенах непременно висят картины в рамочках. Всегда. Вот не встречал голых стен. А в больших апартаментах вообще можно на целую галерею попасть.

Пришёл умелец, который должен был установить кондиционер. Кругом разбросаны детали и печальные запчасти, всякие инструменты, распахнуты окна, ещё он проковырял немного дырочек, но в конце решил установку отложить до июня. Поздно уже, жена звонит, ужин. Комично всё как-то, учитывая что я ждал дома его вчера весь вечер и сегодня и сам ещё не ел!

Монегаски — вообще какое-то индейское название для европейского народа. Кажется, краснокожие, черноволосые, в кожаных штанах, с томагавками, крадутся. А на деле — всякие добродушные пузатые дедушки с бокальчиками вина за столиками в сухой тени каменных переулков.
Неевропейское название, ох неевропейское.

Я опять трясу пучком вольнодумств над старушкой Европой.

— Есть? Ночью?
— Я, когда работаю, могу встать и поесть что-то. Я в этом плане совершенно не человек режима и расписания. Я не могу есть в часы завтрака, обедать ровно в три или ужинать по традиции. Взять ту же природу. Львиное семейство не просыпается всё в один час и не садится за утренний кофе. Они едят, когда есть антилопа. Представь, приходит молодой заспанный лев, без гривы ещё, а ему говорят: «Извините, антилопы уже заперты, и сегодня их больше не будет». Обидно ему, наверное.
— Мм, тебе надо книгу об этой теории написать.
— Книгу? Мне? Да незачем. К тому же все, кто разрождается какой-нибудь теорией, стремится тут же сделать из неё идеологию. Я говорю, как мне удобно кажется, а не хочу навязывать другим.

А вообще выходные оказались длинными, насыщенными и, как обычно, важнее всей так называемой рабочей недели.

Разразившуюся ночью долгожданную грозу я встретил в гостях, на балконе, нюхая воздух носом, как кот. Обрушившаяся с громом и молниями свежесть моментально вернула меня к жизни. Несмотря на то, что спать завалился в третьем часу ночи, превосходно выспался и, как сказочная принцесса, пробудился под птичье «фьють-фьють». Кушаю голландские бисквиты и пью соки зелёного цвета.