Сегодня я был с визитом в больнице. Подробности не так важны. Просто я столь редко посещаю такого рода заведения, что после всегда — будучи и без того весьма впечатлительным и даже в определённой степени ранимым — долго переживаю и глубоко замыкаюсь в тягостных мыслях. Сегодня я был, говорят, в хорошей больнице: чистой, светлой, но всё равно словно нарочито бездушной. Каждый сантиметр сделан словно в укор или на зло. Кажется, это всё не для людей. Это просто воплощённые в жизнь линии на посредственном проекте. Комнаты, двери, кабинеты — тесные угловатые блоки, сплошная иллюзия и высочайшее достижение карго-культа. При этом огромные, нечеловеческие расстояния, неудобные проходные с охранником и турнекетом, конечно же.

Врачи, медсёстры — ощущение, что их постоянно не хватает. Некоторые лица очень умные, некоторые — добрые. Встречаются и безразличные, но чаще уставшие. И больные… Или лучше пациенты? Все эти пятидесятилетние старички в синих спортивных штанах и коротко стриженные старухи в бесформенных цветастых халатах, в шерстяных носках на бледных ногах — молчаливые и печальные они обречённо плетутся по коридорам. Некоторые идут в столовую — со своими ложками. Некоторым еду несут на подносах нянечки: жалостливое пюре с коричневой подливкой и прозрачный до дна бульон. И всё это в тех самых истошных детсадошных тарелочках с голубым узорчиком — тарелочках, над которыми хочется просто сесть и рыдать. И стопочки агитационных газет от «Единой России» ненавязчиво разложены по подоконникам.

Из окна видно очень далеко. Грязный декабрьский пейзаж с бурой травой, перемешанной со слякотью, корявые ветви деревьев и толстые вороны — других птиц не летает. Панельные дома грязно-бежевого цвета, помойки, гаражи-гаражи, какие-то бродяги таскают коробки внизу, трубы ТЭЦ затягивают горизонт дымом и пробки-пробки по грязным лентам дорог за горизонт, до куда хватает глаза.

Плюс это юг Москвы, который меня и без больниц пугает. После я ещё некоторое время толкался в тамошнем транспорте, чтобы выбраться домой. Но после пересечения психологического рубежа в виде границы западного округа стало немножко спокойнее.