В скудном научном языке меня больше всего угнетала фраза «народные массы». Мне представлялась тотчас же московская творожная масса, вываливающаяся на улицы. И в которой наряду с изюмом торчат руки, ноги и чья-нибудь возмущённая бородатая голова.